Энергетическая геополитика. Китай и Центральная Азия
Мехмет Огутчу, член экспертного света Windsor Energy Group Int.
Ксин Ма, исследователь, докторант Центра законодательства и стратегического развития в области энергетики, нефтегазового и минерально-сырьевого комплексов Университета Данди
Зависимость Китая от импорта энергоресурсов в последние годы резко возросла. И эта тенденция в ближайшие десятилетия сохранится или даже усилится в силу беспрецедентных по своим масштабам процессов индустриальной модернизации и урбанизации в Поднебесной. Такая перспектива вызывает у китайского правительства беспокойство, связанное с рисками сбоя в международных поставках, хронической нестабильностью в регионах, экспортирующих энергоносители, и превратностями глобальной энергетической геополитики. Устойчивый и гарантированный импорт энергии по приемлемым ценам рассматривается правительством Китая как жизненно важное условие обеспечения дальнейшего развития страны, политической и социальной стабильности. В этой связи энергетический вопрос перешел из категории «низкой» (внутренней энергетической политики) в категорию«высокой политики» (политики национальной безопасности).
Усилия по обеспечению энергетической безопасности Китай предпринимает начиная с 1993 года, когда он сместил Японию с позиции второго крупнейшего мирового потребителя сырой нефти, став ее чистым импортером. Десятилетие спустя эти процессы привели КНР в основные мировые регионы добычи и экспорта нефти.
Обеспечение доступа к энергоресурсам, без сомнений, является важнейшим политическим вопросом. Именно с этой проблемой столкнулась Япония перед Второй мировой войной. И этот же вопрос стал приоритетным для сегодняшнего Китая с его растущим спросом на энергию. Как и другие правительства, имеющие большой опыт централизованного планирования экономики, правительство КНР уверено в том, что экономическая безопасность слишком важна, чтобы решать этот вопрос исключительно рыночными механизмами. Поэтому Китай в данной сфере практикует централизованный подход с элементами рыночной экономики, что отражается в агрессивной политике приобретений, проводимой китайскими национальными компаниями, а также в подключении высокой дипломатии для решения энергетических проблем со стороны правительства. Такая политика, несомненно, окажет значительное влияние на международный рынок энергоресурсов, и особенно на главных экспортеров, в частности на страны Персидского залива, республики бывшего СССР и африканские государства.
Экономические и геополитические подходы Китая по отношению к российским и центральноазиатским (бассейн Каспийского моря) производителям энергоносителей в значительной степени разнятся. По сравнению с Россией, доступ к энергоресурсам которой представляется для Китая относительно ненадежным, углеводороды Центральной Азии кажутся многообещающими и доступными. Хотя и здесь имеющиеся проблемы и политические расчеты оказывают негативное влияние на все без исключения трубопроводные проекты. Более того, расширение Китаем своих центральноазиатских наземных магистралей от Казахстана и Туркменистана до Северного Ирана воспринимается как намерение создать китайско-арабскую магистраль с выходом на нефтяные терминалы Персидского залива. Китай также намерен присоединиться к северному маршруту транспортировки углеводородов, которые ожидаются от долевого участия в сибирских и дальневосточных проектах на базе соглашений по взаимообмену между Китаем, Казахстаном и Россией. Аналогично нефтяным, уже рассматриваются или реализуются проекты газовых магистралей, которые соединят КНР с Центральной Азией и Россией.
Данные транспортные коридоры в конечном итоге позволили бы Поднебесной оказаться в центре «Паназиатского глобального энергетического моста», который объединит существующих и потенциальных поставщиков (страны Персидского залива, Центрально-Азиатский регион и Россия) с ключевыми потребителями (Китай, Япония и Корея). При удачной реализации это не только значительно улучшит энергетическую безопасность Китая, но и укрепит геополитическое влияние Пекина в данном регионе.
Глобальный энергетический сектор в начале XXI века претерпел значительные изменения в силу появления новых игроков и перераспределения влияния среди его участников. В этой связи новая энергетическая обстановка требует корректировки, для того чтобы обеспечить новым игрокам место на рынке, а также условия для развития эффективного и взаимовыгодного сотрудничества. Вопросы энергетической безопасности должны решаться с учетом интересов производителей и потребителей. В противном случае геополитическое соперничество и жесткая конкуренция за доступ к ограниченным ресурсам, вероятно, усилятся, приведя к безвыигрышной конфронтации.
Ориентация на государства Центральной Азии/бассейна Каспийского моря является лучшим выбором для Китая. Он позволяет уменьшить зависимость от производителей Персидского залива и избежать «малаккской дилеммы», поскольку транспортировка из этих стран относительно безопасна, коротка и осуществляется по наземным трубопроводам. Поэтому неудивительно, что Китай сделал свою ставку именно на этот регион, ставший краеугольным камнем в его политике энергетической безопасности, направленной на обеспечение диверсификации импорта и исключение риска чрезмерной зависимости от одного поставщика. Ограниченное военное присутствие США, отсутствие сил, способных противостоять военной мощи КНР, делает регион в глазах китайских стратегов привлекательным источником энергии.
Каспийское море, с его западной береговой линией формирующей восточную границу Кавказа, и восточной, с которой начинается Центральная Азия, рассматривается как важнейшая составляющая глобальных запасов нефти и газа. В начале 90-х многие скептики, сравнивая потенциал создания совместных предприятий в нефтяной отрасли России и прикаспийских государств, рассматривали последние как слишком отсталые, нестабильные и экономически непривлекательные. Сегодня ситуация кардинально изменилась.
Нефтегазовый потенциал этих стран огромен и оценивается, соответственно, в 3 и 4% от всех мировых запасов. Департамент энергетики США оценил нефтяные ресурсы региона в размере от 17 до 33 млрд баррелей, что сопоставимо с запасами Катара (по нижнему уровню) и США (по верхнему уровню). Прогнозируется, что государства Прикаспийского региона к 2010 году будут добывать от 3 до 4,7 млн баррелей в день, тогда как средняя дневная добыча в 2002 году составляла около 1,6 млн баррелей. Регион обеспечивает поставку нефти вне рамок OPEC, что помогает поддерживать энергетическую безопасность, извлекать пользу для потребителей за счет усиления конкуренции, а также уменьшать риск влияния на поставки углеводородов политических беспорядков в одной стране или регионе.
Расширяющиеся энергетические связи Казахстана и Китая
Казахстан наиболее значим для КНР среди стран Центральной Азии/Каспийского бассейна. Корни этих тесных взаимоотношений имеют тысячелетнюю историю и связаны с Шелковым путем. В январе 1992 года, всего через месяц после провозглашения независимости, китайская делегация посетила Казахстан для установления с ним дипломатических отношений. С тех пор достигнут значительный прогресс во многих направлениях сотрудничества.
Общие доказанные запасы морских и береговых месторождений Казахстана составляют 37 млрд баррелей нефти и 3,3 трлн м3 газа. Это позволяет республике войти в разряд крупнейших мировых производителей нефти с перспективой добычи к 2010 году 2 млн барр./день и от 3 до 3,5 млн барр./день к 2015 году.
Прогнозные потенциальные запасы составляют 6–8 трлн м3 газа, главным образом за счет доли Каспийского бассейна. Однако альтернативные оценки менее оптимистичны: согласно оценке BP, запасы равняются 9 млрд баррелей нефти и 1,84 трлн м3 газа. Практически все они сосредоточены на западе страны, где расположены три главных наземных месторождения – Тенгиз, Узень и Карачаганак. Считается, что казахстанский сектор Каспия содержит неисследованные залежи в миллиарды баррелей нефти.
Потребительские рынки для экспортируемой Казахстаном нефти также интенсивно расширяются. Современная инфраструктура позволяет транспортировать нефть через черноморский порт Новороссийск (по нефтепроводу Тенгиз – Новороссийск) и порты Персидского залива (по нефтепроводам Ирана). Кроме того, нефть поставляется в Россию по нефтепроводу Атырау – Самара и железнодорожным транспортом.
К концу нынешнего десятилетия интересы Китая в Казахстане, вероятно, станут важнейшей частью ответных мер по обеспечению энергетической безопасности Поднебесной. Она уже сделала в Казахстане значительные удачные инвестиции, не только заявив о своем намерении стать крупнейшим игроком в процессе развития нефтяного и газового сектора республики, но и предприняв конкретные шаги в этом направлении. Ресурсы, приобретенные Китаем, и те, что будут, вероятно, куплены им в будущем, вне зависимости от путей их доставки (например по предлагаемой трубопроводной системе «Энергетический Шелковый путь»), помогут КНР диверсифицировать источники импорта и приблизить их к «своему дому» в геополитическом аспекте.
Стремление Китая к обеспечению своей энергетической безопасности – ключевая причина расширения связей с Казахстаном. Однако есть и другие, не менее важные аспекты: безопасность границ, этнические волнения в Синьцзяне, доступ к расширяющемуся потребительскому рынку в Центральной Азии. Пекин также позиционирует себя в качестве альтернативной модели политического и экономического развития, чувствительно реагируя на недовольство по поводу неизбежного создания структур прозападного образца. Начиная с 1993 года Астана и Пекин подписали 11 соглашений о сотрудничестве в различных областях. Усилия, направленные на расширение экономических и торговых связей, принесли успешные плоды. Так, двусторонний товарооборот к 2005 году достиг $6,8 млрд, увеличившись за 14 лет более чем в 16 раз.
В отличие от России Китай считает инвестиционный климат в Казахстане благоприятным. По словам экс-министра энергетики и минеральных ресурсов Казахстана Бактыкожи Измухамбетова, в настоящее время на долю китайских компаний, работающих в республике, приходится 12% общей добычи углеводородов. В ближайшем будущем ожидается резкий рост этого показателя не только за счет инвестиций в добычу, но и в строительство трубопроводов в восточном направлении. Казахстан рассматривает китайские трубопроводы как гарантию того, что ни одна из региональных держав не сможет осуществлять стратегический контроль над его энергетическими маршрутами, а также экономическими и политическими связями с западными, средиземноморскими и азиатскими партнерами.
Международные энергетические компании приветствуют расширение сети трубопроводов как гарантию обеспечения надежного доступа к рынкам и предсказуемого торгового режима (в том числе исключение завышенных монопольных тарифов за транзит, устанавливаемых одним оператором трубопровода, и геополитических рисков «множественных задвижек»). Пекин и Астана сотрудничают в расширении системы трубопроводов для обеспечения связи между материковым Китаем и Каспийским морем, которая открывает прямой доступ КНР к нефтеносному региону. С этой целью Китайская национальная нефтяная корпорация (CNPC) подписала в августе 2007 года соглашение с НК «КазМунайГаз» об увеличении протяженности трубопровода Атасу – Алашанькоу на 700 км в западном направлении.
Участие Китая в развитии казахстанского нефтяного сектора значительно усилилось в 1997 году, когда CNPC приобрела доли в двух месторождениях: Кенкияк и Жанажол. В том же году CNPC за $4,3 млрд стала основным акционером компании «Актобемунайгаз», владеющей месторождениями в Актюбинской области. Кроме того, CNOOC намеревалась приобрести долю BritishGas в Кашаганском проекте, однако сделка не состоялась.
В 2005 году CNPC приобрела за $4,14 млрд один из своих крупнейших зарубежных активов – канадскую компанию «ПетроКазахстан». При этом правительство РК потребовало от CNPC продать НК «КазМунайГаз» третью часть в этой компании. В конце 2006 года китайская CITICGroup за $1,9 млрд купила 100% акций также зарегистрированной в Канаде Nations Energy Company Ltd. Опять же при условии передачи половины ее акций НК «КазМунайГаз». Данная компания вплоть до 2020 года будет разрабатывать месторождение Каражанбас, расположенное в Мангистауской области.
Китайско-казахстанское сотрудничество не ограничивается разведкой и добычей. После отказа России от строительства трубопровода Ангарск (Россия) – Дацин (Китай) в 2004 году во время официального визита Нурсултана Назарбаева в Пекин было подписано соглашение о сооружении китайско-казахстанского нефтепровода. Его оператором является совместное предприятие CNPC и «КазТрансОйла». Строительство первой фазы нефтепровода с первоначальной пропускной способностью 200 тыс. барр./день было завершено в декабре 2005 года. Планируется, что пропускная способность будет увеличена до 400 тыс. барр./день. При этом строительство второй фазы нефтепровода должно финансироваться почти полностью китайской стороной.
Общая длина нефтепровода, который свяжет месторождения CNPC в Западном Казахстане (Актюбинск) с Западным Китаем, составит 2860 км. Этот проект – часть обширной китайской программы по как можно большему контролю казахстанских нефтяных богатств. Она нацелена: на соединение нескольких инфраструктурных единиц (часть из которых была построена в советское время, часть позже – китайцами); затем – на реверс некоторых из них; создание нового экспортного коридора, идущего в Китай с казахстанской части бассейна Каспия (включая Кашаган) через ряд западноказахстанских и центральноказахстанских нефтяных зон.
Трубопровод, диагонально пересекающий Казахстан, предназначен не только для экспорта в КНР, он также должен обеспечить транспортировку природного газа во внутренние регионы республики. Строительство должна профинансировать китайская сторона, поскольку Казахстан не желает или не способен выделить на это средства. Хотя сооружение трубопровода являлось одной из причин официального визита в КНР, наиболее важным все же был другой вопрос. Привлекая Китай, Казахстан создал противовес России, ослабив свою зависимость от нее в отношении экспорта энергоносителей.
В дополнение к строительству нефтепровода CNPC в августе 2005 года подписала соглашение о сооружении 3000-километрового газопровода, который позволит наполнить практически незагруженный в настоящее время китайский газопровод, идущий с запада на восток КНР. Маршрут этого газопровода пока не определен, но стороны согласились, что его расчетная пропускная способность составит 1060 млрд куб. футов в год (30 млрд м3) при первоначальной пропускной способности 350 млрд куб. футов в год.
Казахстан и Китай рассматривают три возможности. Первый вариант заключается в удлинении существующего трубопровода между узбекскими городами Бухарой и Ташкентом до Алматы, затем через Талдыкорган до Алашанькоу. Вторым вариантом является строительство нового газопровода, соединяющего Ишим (Западная Сибирь) и Алашанькоу и проходящего через Астану и Караганду. Третий вариант – сооружение трубопровода от Челкара (Западный Казахстан) и проходящего через Кызылорду до Шымкента, с подсоединением к трубопроводу Бухара – Ташкент – Алматы. Казахстан также предложил использовать свою территорию для транзита в Китай туркменского природного газа.
Однако не все так гладко. Несмотря на формальное поощрение китайских инвестиций, Казахстан продолжает испытывать сомнения по отношению к своему восточному соседу, чье население превышает его собственное в 100 раз, а территория – всего в три раза. Некоторые казахстанские политики настаивают на проявлении осторожности по отношению к Китаю. Бывший оппозиционер Марат Ауэзов приводит в пример подписанное в середине 90-х китайско-казахстанское соглашение о демаркации границ, в соответствии с которым КНР отошла значительная часть казахстанской территории. Он также упоминает соглашение по использованию Поднебесной вод реки Кара-Иртыш (текущей из Китая в Казахстан) для нужд развития нефтяных месторождений СУАРа.
Недоверие усугубляется практикой китайцев по ввозу своей рабочей силы. Также часто поднимается вопрос о китайской угрозе. Например, казахстанский парламент недавно выразил озабоченность по поводу чрезмерно большого присутствия Китая в нефтяной отрасли страны. В ответ на это глава Минэнерго отреагировал заявлением о своем намерении в дальнейшем блокировать приобретения КНР в казахстанском энергетическом секторе. Член партии «Нур Отан» Валерий Котович выступил в парламенте с заявлением по поводу того, что агрессивная политика Китая по скупке активов представляет опасность для независимости республики. В то же время некоторые аналитики считают, что руководство Казахстана использует КНР как инструмент воздействия при переговорах с Россией.
Другие страны СНГ и ШОС
Помимо вышеуказанных контрактов с Астаной, Китай получил право производить разведку нефти и газа в Туркменистане. Он также ведет с узбекской и казахстанской сторонами переговоры о постройке газопроводов как по территории Казахстана, так и с ветвями в направлении Узбекистана и Туркменистана, что позволит избежать прямой зависимости от России. Учитывая, что ни одно из государств Центральной Азии не собирается пожизненно субсидировать РФ, продавая газ по ценам ниже рыночных, здесь имеет место российско-китайское соперничество в газовой индустрии региона.
В мае 2007 года Президент РФ Владимир Путин достиг соглашения со своими коллегами из Туркменистана и Казахстана о реконструкции и постройке трубопроводной сети с целью значительного увеличения поставок газа (на 40%). Данное соглашение может расстроить планы правительства США по прокладке трубопровода по дну Каспийского моря из Туркменистана в Азербайджан в обход России.
Это становится еще более очевидным на фоне растущих потребностей РФ в энергоресурсах и нехватки российских трубопроводных мощностей. Россия решительна в своем стремлении подчинить себе центральноазиатские газовые ресурсы, тем самым сохранив свое влияние в регионе. С другой стороны, она стремится поддерживать монополию «Газпрома» на газ и трубопроводные системы, а также обеспечить своих потребителей дешевыми энергоносителями по субсидируемым ценам.
Первоначально известная как Шанхайская пятерка, ШОС в основном фокусировала свою деятельность на вопросах безопасности ее центральноазиатских членов, а именно на «трех силах зла»: терроризме, сепаратизме и экстремизме. В нынешние дни ШОС трансформируется в эффективную региональную организацию, чья деятельность в военной и энергетической сферах вызывает тревогу в некоторых странах, не являющихся ее членами.
Наиболее значительным результатом Бишкекского саммита в августе 2007 года стал новый шаг на пути создания региональной энергетической организации в рамках развития ШОС, план которой был предложен Путиным в прошлом году. Соглашения в энергетической сфере уже были подписаны отдельными государствами. Президент Казахстана реинициировал программу в этом году, а также предложил сооружение единой энергетической инфраструктуры на территории стран – участниц соглашения. «Предварительный план Азиатской энергетической стратегии заключается в создании Энергетического агентства ШОС, которое могло бы стать своего рода «интеллектуальным центром» и базой данных, в то время как все экономические действия на рынке энергоресурсов могли бы осуществляться через биржу ШОС», – заявил Нурсултан Назарбаев. Он убежден, что создание нефтяного и газового агентства – одна из центральных идей для ШОС, так как ныне действующая трубопроводная система, соединяющая Россию, Казахстан, Центральную Азию и Китай, могла бы выступить основой для создания единого рынка в рамках ШОС.
Владимир Путин поддержал идею создания энергетического института и акцентировал внимание на том факте, что расширение сотрудничества в сфере торговли энергоресурсами могло бы дать толчок региональным проектам. «Я уверен, что инициированный диалог по энергетическим вопросам и сопутствующие национальные энергетические стратегии, а также создание Энергетического агентства предопределят приоритеты для нашего будущего сотрудничества», – отметил он.
Участвуя в заседаниях в Бишкеке в качестве наблюдателя, Президент Ирана Ахмадинежад также выступил с предложением провести в Тегеране встречу на уровне министров энергетики ШОС в целях «оптимизации сотрудничества в сфере транспортировки, планирования, развития и переработки энергоресурсов».
Значительное внимание в Бишкеке было уделено вопросу расширения ШОС ввиду того, что существуют разные взгляды на ее будущее развитие и миссию. Москва желает видеть в рядах ШОС Индию, в то же время за это ей, возможно, придется удовлетворить требования Пекина, который хочет добиться членства в этой организации Пакистана. Такой подход расширения структуры усиливает вероятность того, что в единой организации по коллективной безопасности будут состоять два участника, которые до сих пор находятся на грани войны друг с другом. Вероятно, такое расширение станет возможным только при дальнейшем упразднении военной функции ШОС, так как в противном случае этот вопрос станет препятствием на пути к реагированию на любую серьезную военную или даже террористическую угрозу.
Войдет ли Туркменистан в ШОС?
Бишкекская встреча стала первым саммитом ШОС, в котором принял участие лидер Туркменистана. После длительного периода изоляционистской политики режима Ниязова новый президент – Гурбангулы Бердымухаммедов несколько смягчил политику «железного кулака» своего предшественника, значительно открыв экономику страны внешнему миру. Недавно он подписал соглашение о постройке газопровода с Россией и Казахстаном. Решение о принятии участия в саммите в качестве почетного гостя – следствие недавнего улучшения отношений Туркменистана с Россией. Однако Туркменистан до сих пор не объявил о планах вступления в ШОС в какой-либо роли.
Как Москва, так и Пекин оказывают давление на Туркменистан, чтобы он отказался от позиции нейтралитета и вступил в члены этой организации. Однако до сих пор неясно, как участие Туркменистана может видоизменить основные правила и положения членства в организации, если только Москва не сможет превратить ШОС в энергетический блок в соответствии с ее предложениями 2006 года. Данная цель может стать еще одной демонстрацией попытки России получить практические выгоды от ШОС. Особенно усердно Россия пытается создать под своей протекцией газовый картель в СНГ, в котором Казахстан и Туркменистан выступят основными производителями. Ключевой фактор, который выделяет Россия это то, что Иран и Пакистан являются наблюдателями в ШОС. Таким образом, ШОС может обеспечить безопасность трубопроводных систем во всех направлениях.
Под бдительным оком последнего пожизненного президента Туркменистана Сапармурата Ниязова эта страна стала главным звеном в механизме поставок газа в Европу через Россию и Китай. Новый президент Бердымухаммедов заявил, что Туркменистан «будет продолжать поставлять энергоресурсы, и особенно природный газ, на мировые рынки, выполняя условия по существующим контрактам, а также в поиске новых партнеров». Он также объявил, что Туркменистан будет искать пути диверсификации существующего экспорта, который сейчас полностью зависит от России, за исключением единственного трубопровода в Иран.
Ссылаясь на соглашение, подписанное в апреле 2006 года, согласно которому начиная с 2009 года Туркменистан будет поставлять 30 млрд м3 газа, Бердымухаммедов пообещал, что республика выполнит обязательства («с правого берега реки Амударья») перед Пекином.
Вместе с тем этот договор по газу еще далек от завершения. Не определен и окончательный маршрут: наиболее вероятно, что труба пройдет через Узбекистан и Казахстан, вместе с тем Кыргызстан также заявил о своих амбициях в этом проекте. Первый вариант откроет возможность обеим странам осуществлять транзит газовых поставок в Китай. Цена еще не определена, как и по всем другим трубопроводным контрактам. Уровень запасов тоже может стать камнем преткновения: 2,9 трлн м3 доказанных запасов Туркменистана едва хватит, чтобы обеспечить поставку в Китай (30 млрд м3 в год), «Газпрому» (60 млрд м3 в год) и покрыть внутренний спрос (15 млрд м3 в год) в течение 30 лет, без всякого задела. Будущие открытия месторождений могут значительно помочь в выполнении обязательств, однако планировать что-либо, основываясь на неразведанных запасах очень рискованно.
Сопротивление со стороны России по вопросу газового трубопровода Туркменистан – Китай практически предопределено. Более того, международная изоляция Узбекистана и тесные отношения с Россией вряд ли позволят ему стать транзитной страной для проекта трубопровода, который Москва постарается не допустить. С другой стороны, Президент Казахстана Назарбаев является региональным мастером многовекторной внешней политики.
Китай также преследует свои цели в сотрудничестве с Узбекистаном в энергетической сфере, который в свое время был третьим по величине производителем природного газа в СССР, добывая более 10% советского газа, уступая лишь России и Туркменистану. Запасы природного газа в Узбекистане сейчас оцениваются на уровне более чем 1 трлн м3. Они в основном сконцентрированы в Кашкадырской провинции, вблизи Бухары, в южноцентральном регионе страны. Год назад Узбекистан и Китай инициировали соглашение о поддержке проекта ежегодного транзита 30 млрд м3 туркменского газа через узбекскую территорию. Ташкент выразил готовность оказать помощь в постройке трубопровода и двух компрессорных станций для маршрута через южные регионы Кыргызстана.
Этот трубопровод не ставит своим приоритетом транспортировку узбекского газа: в основном он будет способствовать экспорту туркменского газа в восточном направлении. Энергоресурсы Узбекистана традиционно транспортируются трубопроводной монополией еще советской «Транснефти», несмотря на настойчивые усилия официального Ташкента диверсифицировать экспортные пути начиная с 1991 года. Пока же Узбекистан остается в основном транзитной страной, нежели чистым экспортером собственных энергоресурсов. Очень сильная националистическая политика, которой Ташкент придерживается с 1991 года, в лучшем случае ставит под вопрос любые энергетические перспективы этой страны.
Взгляд в будущее
Методы Китая по вхождению на мировые энергетические рынки не вызывают удивления. Его стратегия похожа на стратегию других глобальных игроков и в равной степени амбициозна. Таким образом, становится ясно, что Китай хочет занять сильную позицию в мировой системе. Другие игроки должны предоставить это место, четко осознавая, что Китай не является второстепенным игроком – напротив, это новая могущественная держава на международных энергетических рынках.
Дальнейший анализ недвусмысленно показывает растущее экономическое и стратегическое значение Поднебесной в новой мировой системе и значительное влияние, оказываемое ростом Китая, на дипломатию и мировой спрос на энергоресурсы. С течением времени позиция КНР на глобальных энергетических рынках и в геополитике будет только усиливаться.
Ни прогнозы Китая, ни зарубежные оценки не могут предсказать иное развитие событий, нежели то, что Китай будет оставаться одним из крупнейших в мире импортеров нефти и газа.
Даже при дальнейшем блестящем экономическом росте Китай мог бы найти альтернативу нефти: Поднебесная невероятно богата углем и природным газом. И так как Китай еще не инвестировал большие средства в дорогостоящую нефтяную инфраструктуру, он мог бы разработать технологии получения топлива с помощью угля и биомасс (оба этих ресурса имеются в изобилии) и стать независимым от всей импортируемой нефти. Однако на сегодняшний день наблюдается следующая тенденция: во всех регионах страны запасы нефти истощаются быстрее, чем на Ближнем Востоке, и недалек тот день, когда Китай останется с последним оставшимся резервуаром дешевой сырой нефти. Если Китай предъявит спрос на каждый баррель, используемый сегодня США, в этом случае конфликт сверхдержав на Ближнем Востоке, самом нестабильном регионе мира, может снова стать реальной опасностью.
Таким образом, энергетика будет оставаться ключевой сферой для Китая, и его глобальные поиски по обеспечению будущих энергетических поставок являются делом первостепенной важности. Растущие потребности Китая вкупе с его ограниченными внутренними ресурсами и тонкой международной политикой, указывают на то, что эта страна обязательно станет постоянно усиливающимся игроком на международной энергетической арене, особенно в регионах, где производятся углеводороды.
Такой сценарий неизбежно приведет к значительным геополитическим изменениям, которыми Китаю и другим ключевым игрокам придется управлять весьма осторожно. К тому же огромная зависимость от импортируемой нефти и своеобразные подходы Китая к защите своего импорта могут трактоваться как угроза. Однако растущие энергетические интересы КНР не обязательно представляют угрозу для Запада или для его азиатских соседей. Наоборот, они могут быть использованы для интеграции Китая в уже существующие, а также новые институты и механизмы на глобальном и региональном уровне.
Практически все региональные проекты имеют общую характеристику: они подразумевают тесное международное сотрудничество, включая как финансирование, так и потребление энергии. Добыча углеводородов на шельфе Южно-Китайского моря вряд ли представляется возможной без международного участия, потому что инвесторы потребуют стабильности, прежде чем они вложат средства в проект. План развития реки Меконг, по сути, будет совместным предприятием, многосторонним ресурсом. Сибирский газ не может поступать в южном направлении до тех пор, пока Китай, Япония и Корея не согласятся на совместный раздел продукции и совместную постройку трубопроводов из России. Такой вариант должен иметь определенную подоплеку. Претворение в жизнь всех этих планов обеспечит еще более тесное участие Китая в международной энергетической системе.
Азиатские страны уже исследуют возможность организации структуры регионального сотрудничества, что может поменять ландшафт глобального энергетического рынка. Данная структура как на уровне государств, так и частного сектора будет включать интегрированный нефтяной рынок и механизм для раздела стратегических запасов между странами. По этой схеме азиатские государства также заключат долгосрочные соглашения по поставкам нефти, о постройке трансграничных нефтепроводов и газопроводов, о совместных инвестициях в разведку нефти и газа, производство, переработку, маркетинг и продвижение экологически чистого и возобновляемого топлива. Хотя осуществление этого амбициозного проекта может занять десяток лет, многие азиатские государства и ключевые страны Персидского залива, верят, что этот проект способен стабилизировать энергетические поставки и безопасность в регионе. Такое сотрудничество может быть также налажено с другими соседними странами, богатыми природными ресурсами, такими, как Австралия, Россия и государства Центральной Азии.
Эксперты даже предполагают, что сотрудничество в энергетической области может стать основой для потенциального создания объединенного сообщества по образцу ЕС с использованием комплексной программы для развития рыночной эффективности и способствования либерализации во всем регионе. И хотя политические и экономические системы в разных странах Азии значительно отличаются, сотрудничество в энергетической отрасли может стать значительным шагом в экономическом и политическом объединении этих государств.
Несмотря на все вышесказанное, для чрезмерного оптимизма не слишком много оснований, так как решение всех проблем является очень сложной задачей. С одной стороны, регион разъединяют различное рыночное поведение, политические и экономические системы. Энергетические рынки в этих странах относительно неразвиты и характеризуются жесткими барьерами для импорта. Перекрестные субсидии цен на энергоресурсы и сложные налоговые законодательства также могут препятствовать созданию конкурентоспособного энергетического рынка. Наконец, не стоит забывать и о старой истории с доверием. Все еще остается под большим сомнением вопрос о том, хотят ли страны обеспечить свою энергетическую безопасность путем объединения на региональном (многостороннем) уровне.
В условиях жесткой конкуренции за беспрепятственный доступ к мировым природным ресурсам, которая со временем, скорее всего, будет только усиливаться, расширенная энергетическая инфраструктура и тесные связи могут способствовать развитию механизма сотрудничества, включающего Китай, СНГ, и страны Залива. Это прямая противоположность «Великой Игре».
Если ШОС включит в свои ряды Туркменистан, Иран, Индию и Пакистан, то сама суть ШОС претерпит серьезные качественные изменения и придаст новую динамику бесконечно развертывающейся «новой великой игре» с целью получения доступа и влияния в Центральной Азии. Учитывая тот факт, что ШОС будет играть ключевую роль в будущем этого региона, очень важно внимательно следить за действиями этой организации. И особенно за тем, как будет развиваться предполагаемый энергетический клуб и новая структура безопасности в Евразии в свете расширения энергетики, торговли, инвестиций, соглашений о безопасности между Россией, Китаем, странами Центральной Азии и Ираном.
Однако, если эти игроки не смогут умело распорядиться внутренним динамизмом и рационально укрепить свою независимость, совместные усилия не принесут каких-либо реальных результатов. Таким образом, этим регионам следует объединиться в многонациональные институты, включая Международное энергетическое агентство, Международный энергетический фонд, Шанхайскую организацию сотрудничества, Ассоциацию государств Юго-Восточной Азии+3, Организацию Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества. Все это будет способствовать устранению чувства изоляции, которое может испытывать любая страна, а также убедит всех, что несогласованная политика в области энергетики будет работать против собственных жизненно важных интересов в долгосрочной перспективе.
Виндзорская энергетическая группа, объединяющая представителей общественных и частных организаций для обсуждения вопросов энергетической геополитики, представляет результаты нового исследования по центральноазиатским газовым рынкам. Они будут обнародованы 1 октября 2007 года в Алматы на заседаниях круглого стола, как часть программы Международной нефтегазовой выставки и конференции KIOGE. В дальнейшем (6–7 ноября) результаты исследований будут обсуждаться в Лондоне и Хьюстоне.
Большой вклад в данное исследование внесли авторы приведенной выше статьи – Мехмет Огутчу и Ксин Ма.
Список статей
Институты развития. Итоги и планы «Казыны» Кайрат Келимбетов
Политическая система. Реформы, выборы, кадры Данияр Ашимбаев
Нефтяной казан. Каша без Кашагана Редакционный обзор
Топливно-энергетический комплекс. Запасы, добыча и инвестиции Эльвира Джантуреева
Казахстан и Китай: опережая прогнозы Чжан Сиюнь
Стремление к гармонии через ответственность Арман Абдыкалыков
Энергетическая геополитика. Китай и Центральная Азия Мехмет Огутчу, Ксин Ма
Морской флот. Каспий не ждет Сергей Смирнов
Интернет в Казахстане. Блеск и нищета Казнета Александр Васильев
Америкэн Аппрейзэл: 111 лет опыта оценки Ерлан Есжанов
ПИФы и Мифы. Коллективное инвестирование Редакционный обзор
Облигационные займы. Все – на тираж! Ерболат Елешев
В Лондон – за капиталом! Рынок альтернативных инвестиций Юлия Тихонова
Экономика и социум. Статистический обзор Юрий Шокаманов