На просторах Западной и Восточной Европы, Прикаспия и Закавказья продолжает разворачиваться геополитическая игра, точнее, гонка газопроводов. Игроков в ней более чем достаточно: Россия, Китай, Турция, Туркменистан, Казахстан, страны Евросоюза. В такой ситуации лидерам центральноазиатских государств поневоле приходится лавировать, чтобы остаться при своих интересах – национальных, а зачастую и персональных.
Из трех намеченных на сегодняшний день проектов экспортных трубопроводов, берущих начало в Центральной Азии (Прикаспийский, Nabucco, Туркменистан – Китай) два предусматривают транспортировку газа в обход России. Евросоюз, желая положить конец монополии «Газпрома» на западном рынке, старается диверсифицировать маршруты доставки голубого топлива. Всячески лоббируя проект Nabucco, он строит планы доставки узбекского, туркменского и казахстанского газа в обход российской территории.
Этот проект, разрабатываемый с 2002 года, предполагает транспортировку 31 млрд м3 каспийского газа в европейские страны через Азербайджан, Грузию и Турцию. Однако с идеей «собраться всем миром против России» у Европы пока ничего не выходит. Последние события показывают, что сама эта идея «чего-то куда-то альтернативно прокладывать» больше тревожит умы руководителей Евросоюза и США, чем лидеров тех государств, где эти энергоресурсы добываются – Казахстана и Туркменистана.
Попытки добиться от последних гарантий по загрузке трубы предпринимаются настойчиво и регулярно, однако так и остаются безрезультатными. О нежелании Астаны и Ашгабада быть жестко привязанными к такому проблемному проекту, как Nabucco, ярко свидетельствует повышенное внимание, уделяемое Казахстаном и Туркменистаном строительству собственного танкерного флота, а также технологиям производства сжиженного природного газа.
Подписанное в Анкаре 13 июля межправительственное соглашение по строительству газопровода Nabucco между Австрией, Болгарией, Венгрией, Румынией и Турцией, по сути, лишь согласовало газовые интересы в этом проекте Анкары и членов Евросоюза. А вот такие вопросы, как неопределенность договоренностей со странами–поставщиками сырья, получение от международных финансовых институтов кредитов для оплаты сооружения газопровода стоимостью в 7,9 млрд евро, несогласованность правового статуса Каспийского моря по-прежнему остаются открытыми.
Ответом России на заключение этого многостороннего договора стал августовский визит в Турцию премьера Владимира Путина. В ходе его были подписаны межправительственные протоколы в газовой и нефтяной сферах. В обмен на некоторые уступки российская сторона получила от Турции добро на проведение изыскательских работ в ее территориальных водах по проекту газопровода «Южный поток». Напомним, что мощность этого проекта, который Россия пытается реализовать с 2007 года, оценивается в 63 млрд м3.
Достигнутая договоренность позволит РФ поставлять газ на юг Европы в обход скандальной Украины и тем самым дает начало переговорам с Турцией по проекту «Голубой поток-2». В свою очередь, играющая одновременно на двух досках Анкара приобретает дополнительные рычаги влияния на Брюссель и получает под свой контроль новые транзитные потоки газа.
Кстати, в отличие от того же Nabucco, у «Южного потока» есть конкретный покупатель и конкретная ресурсная база. На этом фоне ситуация с реализацией проекта Nabucco выглядит весьма пессимистично. Здесь пока имеет место одно лишь желание. Кроме того, те 4% от общеевропейского ежегодного потребления газа (а это 700–800 млрд м3), которые могут поставляться по Nabucco, не являются решающими для государств Евросоюза, а потому сам проект можно считать скорее проектом политическим, нежели экономически обоснованным. Таким образом, несмотря на некоторые сложности, российско-турецкие договоренности все же более реальны, чем соглашение по Nabucco.
Как известно, принципиальное решение по сооружению Прикаспийского газопровода было озвучено президентами России, Казахстана и Туркменистана еще в мае 2007 года в ходе трехстороннего саммита в Туркменбаши. Согласно принятой декларации, газопровод должен пройти вдоль восточного побережья Каспия по территории Туркменистана, через Казахстан в Россию. В развитие этой декларации в декабре того же года в Москве было подписано трехстороннее соглашение «О сотрудничестве в строительстве Прикаспийского газопровода».
Новый трубопровод должен состыковаться с существующим газопроводом Средняя Азия – Центр на казахстанско-российской границе. Общая протяженность трубы составит 1600 км, из которых 10 км будут построены Россией, а остальные 1590 – совместно Россией, Казахстаном и Туркменистаном. Расчетный ежегодный объем транспортировки газа по данному газопроводу составит до 30 млрд м3 топлива из Туркменистана и до 10 млрд м3 из Казахстана.
Однако полной уверенности в том, что у Туркменистана и Казахстана действительно есть объемы газа, необходимые для загрузки Прикаспийского газопровода, по-прежнему нет, поскольку для этого необходимо подготовить новую ресурсную базу в туркменском и казахстанском секторах Каспийского моря. Как отмечают аналитики, формулировка с предлогом «до» является весьма сомнительной гарантией. Например, еще в 2003 году Россия и Туркменистан подписали долгосрочное межправительственное соглашение, по которому поставки туркменского газа в 2007 году должны были составить «до 60–70 млрд м3», однако до последнего времени они все равно не превышали 42–44 млрд м3.
Следует отметить, что «газовые» отношения России и Туркменистана резко ухудшились в апреле 2009 года после взрыва на экспортном газопроводе Средняя Азия – Центр (САЦ-4), в котором стороны до сих пор обвиняют друг друга. В результате поставки туркменского газа прекратились, а российско-туркменские газовые проекты оказались заморожены. Расширение САЦ-4 и строительство Прикаспийского газопровода вновь отодвинулось, так и не начавшись. А ведь предполагалось, что сооружение последнего начнется в середине 2008 года. Таким образом, практическая ценность Прикаспийского проекта лежит скорее в плоскости глобальной стратегии, чем в сфере маркетинга газа. Тем более что спешить участникам проекта некуда, так как «Газпром» даже свой газ пока не может реализовать в полном объеме из-за мирового экономического кризиса.
Так, в июне российский монополист предложил Туркменистану сократить объемы поставок газа или снизить его стоимость. И это понятно. Сейчас «Газпрому» не нужен дорогой газ из Туркменистана, тем более что основной его потребитель – Украина в этом году снизила закупки у России с 40 млрд до 32 млрд м3. Более того, по данным некоторых источников, в 2010 году Киев вообще планирует выбрать всего 27 млрд м3, поскольку контракт предусматривает возможность закупать на 20% ниже оговоренного объема. Похоже, что и в 2010 году «Газпрому» будет не с руки закупать туркменский газ в оговоренных ранее объемах и ценах. Вместе с тем российская газовая монополия заинтересована в том, чтобы туркменский газ не пошел на европейский рынок в обход России. В то же время «Газпром» для Ашгабада еще многие годы будет оставаться основным покупателем, а потому обе стороны постараются найти взаимовыгодное решение возникшей проблемы.
Вместе с тем для Туркменистана, в случае успешного исхода переговоров с Россией и завершения строительства Прикаспийского трубопровода, он станет не более чем средством обеспечения бюджета. Он в любом случае не откажется от диверсификации экспортных маршрутов, поскольку это позволяет реально снизить почти монопольную зависимость от России. Не случайно, поссорившись с «Газпромом», Ашгабад тут же начал активно искать новых партнеров и сразу нашел их в Германии, Иране и Китае. Так, его целям диверсификации служит газопровод в Китай (через Узбекистан и Казахстан), который должен быть введен в эксплуатацию уже в декабре 2009 года. Тогда же ожидается и запуск нового газопровода в Иран.
Проектная пропускная способность газопровода Туркменистан – Узбекистан – Казахстан – Китай составляет 40 млрд м3 газа ежегодно. При этом Китай, в лице CNPC, намерен добывать в Туркмении лишь 30 млрд м3 – остальной объем будет перекрываться за счет казахстанского газа. Однако на данный момент (так же как и в случае с прикаспийской трубой) нет ясности ни с первым, ни со вторым источником поставок. В частности, в 2008 году объем казахстанского газового экспорта (без учета карачаганакского газа, направляемого по СВОП-операциям на внутренний рынок) составил всего 5,7 млрд м3. И это при том, что отечественный газ пока экспортируется только в Россию.
Увеличение экспортных объемов газа Казахстаном связывается с освоением шельфовых месторождений, в частности с промышленной разработкой Кашагана (которая намечается на конец 2013 года). Однако пока ситуация складывается таким образом, что увеличение объемов природного газа представляется маловероятным – консорциум NCOC, обслуживающий Кашаган, планирует в течение первых пяти лет (2013–2018 гг.) закачивать обратно в пласт 55% попутного газа, оставляя для дальнейшего использования лишь 4,8 млрд м3 в год. Более того, впоследствии планируется закачивать обратно в пласт до 90% попутного газа. Что касается Узбекистана, то при сегодняшнем уровне ежегодной добычи в 60 млрд м3 газа его экспорт составляет около 12 млрд м3. При этом и самому Узбекистану катастрофически не хватает голубого топлива.
В Казахстане церемония начала строительства газопровода Казахстан – Китай состоялась 9 июля 2008 года, а его первая нитка, по которой пойдет транзитный туркменский газ, будет запущена в ноябре 2009 года. Финансирование строительства газопровода осуществляется за счет средств, привлеченных у китайских банков. В то же время официальной информации о ценах на сам газ и на его транспортировку через Казахстан пока не обнародовано.
Реализация проекта осуществляется в две очереди: (1) строительство экспортной трубы для обеспечения транзита газа из Туркменистана и (2) магистрального газопровода Бейнеу – Бозой – Самсоновка для транспортировки газа с нефтегазовых месторождений Западного Казахстана в южные регионы республики. Общая протяженность трассы проектируемого газопровода Бейнеу – Самсоновка (около Шымкента) составит около 1510 км, производительность его первой очереди (2009–2010 гг.) – 5 млрд м3/год, второй (2013–2014 гг.) – 10 млрд м3.
Как показывают предварительные расчеты, с вводом в эксплуатацию Бейнеу – Бозой – Самсоновка объемы подачи отечественного газа увеличатся по Кызылординской области в 5 раз, по Южно-Казахстанской – в 2,5 раза, по Жамбылской – в 3 раза, по Алматинской области и Алматы – в 4,4 раза. Замена импортируемого газа на собственный, безусловно, повысит уровень энергетической безопасности республики и снизит тарифы для населения в Южном Казахстане.
При этом следует отметить, что завершение строительства газопровода из Туркменистана в Китай в ближайшей перспективе никак не ударит по интересам России, поскольку в 2010 году по нему планируется транспортировать 4,5–5 млрд м3, а это на порядок меньше, чем покупал у туркмен «Газпром».
А вот что касается сотрудничества Казахстана и Китая в газовом секторе, то оно может столкнуться с рядом существенных проблем. Так, обязательства Китая по финансированию проекта могут привести к возможности его влияния на ценообразование природного газа в сторону его снижения. Укреплению позиции Пекина на переговорах по ценам будет способствовать и заключение КНР договоров о поставках газа с Мьянмой и Австралией.
Не стоит забывать и тот факт, что газопровод Бейнеу – Самсоновка направлен в первую очередь на обеспечение внутренних потребностей южных регионов Казахстана. Как следствие, это осложнит экспортную функциональность газопровода. Напрашивается вывод: экономическая эффективность реализуемых и планируемых экспортных газовых проектов в Прикаспии понятна не более чем китайские иероглифы.
Приходится констатировать, что в нынешней трубопроводной гонке, несмотря на активность Евросоюза в вопросах продвижения своих энергетических интересов, Москва опережает Брюссель. И все же наибольших успехов удалось добиться Китаю. Вместе с тем чрезмерная газовая диверсификация центральноазиатских государств может привести к проблеме выполнения уже существующих обязательств. По мнению экспертов, нынешние планы по транспортировке каспийского газа рассчитаны на виртуальные запасы, которые еще надо разведать, доказать и добыть. А это требует огромных средств, новых технологий и, самое главное, времени.