Редакционный обзор
Похоже, в преддверии отпусков банкиры взяли информационную паузу, оставив основные дела на конец лета. В этих условиях роль главных ньюсмейкеров на себя взяли государственные финансисты, представляющие ФНБ «Самрук-Казына» и Нацбанк. Судя по их словам и действиям уже к началу осени число игроков на казахстанском банковском рынке может несколько сократиться.
Пути «дефолтников» неисповедимы
В первую очередь следует отметить, что национализированные банки продолжают «разгребать завалы», оставшиеся после финансового цунами 2007–2008 годов,а ФНБ «Самрук-Казына» помогает им в этом непростом деле. Так, выйдя из информационного небытия, зампред Фонда Елена Бахмутова сразу взяла быка за рога, заявив прессе, что уже в самое ближайшее время на Совете по экономической политике будет вынесен вопрос об объединении двух национализированных и реструктурированых банков: Альянса и Темiра. Такое объединение, как она считает, даст хорошую «синергию», поскольку оба банка работают преимущественно на розничном рынке, а потому после объединения у них «несколько увеличится доля, что, может быть, будет способствовать повышению стоимости и продаж».
Сам процесс объединения «Альянса» и «Темiрбанка» может занять «чуть меньше» года. За это время потребуется провести согласование с акционерами обоих банков, а также переговоры с миноритарными акционерами и держателями облигаций, выпущенных согласно условиям реструктуризации этих БВУ. Впрочем, зампред ФНБ не стала давать своих прогнозов относительно возможных результатов переговорного процесса.
Другой собрат по банковскому несчастью – БТА – после получения разрешения от казахстанского суда о повторном пересмотре условий его обязательств находится в ожидании переговоров с комитетом кредиторов, которые должны состоятся уже в ближайшее время. В ходе переговоров руководство банка совместно с его инвесторами должны будут выработать и согласовать новый план реструктуризации. Однако не факт, что переговоры закончатся успешно, тем более что согласие на вхождение в комитет дали не все инвесторы БТА.
Довольно неожиданно на информационном поле появилась и национализированная компания «Астана-Финанс». В интервью агентству «Интерфакс-Казахстан» ее управляющий директор Данияр Нурскенов сообщил о подготовке к проведению общего голосования кредиторов по плану реструктуризации обязательств компании. Сейчас продолжаются переговоры с внутренними кредиторами. Согласно плану предполагается, что после реструктуризации инвесторы получат 60% акций «Астаны-Финанс». Правда, в этом случае новым акционерам достанется проблемное наследство: по предварительным итогам убыток компании за прошлый год составил 13 млрд тенге при активах в 150 млрд тенге. Хотя, как уточнил г-н Нурскенов, эти убытки «Астаны-Финанс» несет из-за того, что регулятор приостановил осуществление компанией активных операций на рынке. Между тем контролируемый ею «Банк «Астана-Финанс» продолжает свою деятельность (за исключением привлечения вкладов населения). Материнской компании так и не удалось продать банк потенциальному инвестору, чтобы выполнить запрет регулятора на владение более чем 10% капитала «дочки».
Кстати, недавно к числу банков, у которых регулятор также приостановил действие лицензии в части приема депозитов и открытия банковских счетов физических лиц, присоединились еще два – «ТАИБ Казахский Банк» и «Сеним-Банк». Если этим участникам рынка не удастся довести свои капиталы до уровня, соответствующего требованиям Нацбанка, то размещенные в них вклады населения на сумму в 713,3 млн тенге и 160,9 млн тенге соответственно, скорее всего, будут переведены в другие банки.
На фоне скудного «информационного ручейка» от банковского сектора настоящий «новостной потоп» устроил глава Национального банка Григорий Марченко. На майской пресс-конференции он рассказал о ситуации на финансовом рынке и о трудностях в рамках переговорного процесса по согласованию денежно-кредитной, валютной и регуляторной политики монетарных властей стран Таможенного союза.
Больше всего внимание г-н Марченко традиционно уделил валютной политике. По его словам, в конце весны Нацбанк продолжил проводить интервенции на рынке, выступая в качестве покупателя американской валюты. «В двадцатых числах мая на рынке сложилась ситуация нехватки тенговой ликвидности и банки продавали доллары, чтобы получить тенге. Поэтому мы купили $600 млн. А с начала года, чтобы предотвратить укрепление тенге, мы приобрели более $2 млрд».
При этом главный банкир дал четкий сигнал рынку, что Нацбанк и впредь будет следовать прежней курсовой политике. «За последние девять месяцев у нас курс находился в достаточно узком коридоре – 148 +/- 1 тенге. Если брать более длительный период с момента проведения девальвации в феврале 2009 года, то там был более широкий коридор – 148 +/- 3 тенге, или +/- 2%. То есть максимальный курс у нас был 151 тенге в конце 2009 года, а минимальный – где-то 145,3». Вместе с тем он в очередной раз попытался опровергнуть предположения о том, что ситуация на российском валютном рынке влияет и на Казахстан. «В узком диапазоне колебаний курса и заключается наше отличие от России, где он составляет +/- 20%». Ни в прошлом году, когда курс рубля в августе–сентябре резко падал, ни в мае – начале июня этого года никаких серьезных изменений курсов нацвалют ни в Азербайджане, ни в Казахстане, ни в Украине не происходило. А потому «никаких внутренних причин, чтобы курс куда-то двигался, у нас точно нет», – заверил глава Нацбанка.
Еще одним информационным «коньком» г-на Марченко оказалась тема согласования валютной политики с партнерами Казахстана по ТС, и в первую очередь с Россией. Причем какого-либо согласия в этом вопросе, по его признанию, пока так и не достигнуто. «Да мы находимся в Таможенном союзе и ЕЭП, и мы хотим, чтобы у нас были общие подходы с Россией и Беларусью по валютному курсу. Но, к сожалению, у нас пока нет даже приблизительно согласованной ни денежно-кредитной политики, ни политики в области обменного курса, ни политики в области финансового надзора. Переговоры идут, но до чего-то конкретного пока договориться не можем».
Примечательно, что Нацбанк уже внес на рассмотрение Центрального банка России свои предложения по валютной политике. Однако, судя по заявлениям г-на Марченко, они остались без внимания российских коллег. «Наша позиция в том, что мы могли бы использовать опыт европейских стран 70-х годов, когда у них была так называемая «валютная змея», то есть ограничить пределы колебаний». На каком уровне это будет – +/- 5% или +/-7,5% – вопрос для обсуждений. Вместе с тем руководство российского ЦБ считает, что «политика допущения более высокой волатильности для России на данном этапе развития является правильной».
Впрочем, он тут же признался, что и наши монетарные власти не спешат отказываться от своих правил курсовой политики и намерены идти привычным путем. «Мы уже три с лишним года живем в ситуации, когда у них волатилность составляет +/- 20%, а у нас +/-2%. В такой обстановке мы будем жить и дальше. Потому что и у нас нет никаких планов отказываться от политики относительно стабильного валютного курса».
Тем не менее г-н Марченко все же назвал условия, при которых главный банк будет готов отказаться от «политики относительно стабильного валютного курса». Случится это, по его словам, только при более значительном ослаблении российской валюты. «Теоретически если курс рубля будет 40 за доллар, то тогда можно начинать о чем-то думать. А какие-то резкие движения с нашей стороны надо будет делать, если курс рубля достигнет 45 за доллар. Но никаких внутренних и внешних причин, чтобы это произошло в России, мы не видим. Поэтому если цены на нефть стабилизируются или отскочат выше $100 за баррель, то вполне возможно, что курс вернется к отметке 29 или 30 рублей за доллар».
Глава Нацбанка также попытался ответить на вопрос, какой уровень цен на нефть может негативно повлиять на курс тенге и какой, напротив, дает ему возможность оставаться стабильным. «Второй фактор – это падение цен на нефть … Конечно, для экспортеров $125 лучше, чем $99. Но на самом деле мы можем хорошо жить и при ценах в диапазоне $95–100 за баррель. Поэтому если цены стабилизируются на этом уровне, то ничего страшного нет. Нейтральной ценой для Казахстана является $85 за баррель нефти сорта Brent».
Кроме того, г-н Марченко опроверг предположения о том, что Нацбанк пытается удержать тенге в рамках заранее заданного коридора и с помощью своих интервенций на валютном рынке сглаживать «ненужные» колебания тенге. «Мы не ставим каких-то ограничений. Мы не говорим, что курс там должен быть в каком-то коридоре. Мы от этого отказались. Мы не говорим, что курс нужно фиксировать на 148 – в этом тоже никакой необходимости нет. Когда рынок двигается, мы двигаемся вместе с ним. Мы просто срезаем какие-то спекулятивные или субъективные факторы».
Правда, приведенная самим главой Нацбанка статистика по движению курса национальной валюты после обвальной девальвации в феврале 2009-го указывает на то, что определенный, хотя и негласный, коридор колебаний курса тенге против доллара все же есть, то есть те самые +/-2% от отметки в 148 тенге.
Еще одним заметным событием в начале июня стало решение Нацбанка снизить ставку рефинансирования до рекордно низкого уровня – с 6,5% до 6%. Этот шаг регулятор объяснил «тенденцией замедления темпов годовой инфляции, а также сложившимися условиями функционирования финансового рынка». Напомним, что в этом году Нацбанк уже дважды снижал ставку: в феврале он опустил ее с 7,5% до 7%, а 2 апреля – с 7% до 6,5% годовых.
Вместе с тем утверждать, что эта мера станет стимулом для роста кредитования банками, довольно сложно. По крайней мере, предыдущие понижения ставки рефинансирования не оказали существенного влияния на этот показатель, о чем свидетельствуют данные самого Нацбанка. Так, за апрель 2012 года общий объем кредитования экономики банками повысился всего на 1,4% (с начала года – на 3,2%) до чуть более 9 трлн тенге. При этом, например, кредитование субъектов малого предпринимательства снизилось на 0,4% – до 1 318 млрд тенге.
Другой принципиальный момент, связанный со ставкой рефинансирования, заключается в том, как ее уровень в Казахстане согласуется с этим индикатором в других странах ТС, и в первую очередь в России. Дело в том, что в рамках ЕЭП, действующего с начала текущего года, действия центральных банков стран-участниц должны быть синхронизированы, в том числе и по ставке рефинансирования. Однако и в этом вопросе, как оказалось, между партнерами пока нет единой и согласованной позиции.
Например, российский Центробанк с конца прошлого года упорно держит ставку рефинансирования на уровне 8%, тогда как инфляция у нашего северного соседа ниже, чем у нас. По итогам апреля в годовом выражении этот показатель в России составил 3,6%, тогда как в Казахстане достиг отметки 4,3%. При этом российские монетарные власти в текущем году намерены снизить годовую инфляцию до 5–6%, а в следующем – до 4,5–5,5%. Более того, согласно основным направлениям единой денежно-кредитной политики на 2012 год и на период 2013–2014 годов, Центробанк планирует перейти к таргетированию инфляции на основе целевого интервала изменения индекса потребительских цен с тем, чтобы уже в 2014 году снизить этот показатель до 4–5% в годовом выражении.
Примечательно, что и для нашего Нацбанка обеспечение стабильности цен законодательно установлено в качестве основной цели. Однако Григорий Марченко уже однажды публично заявил, что таргетирование инфляции в нынешних социально-экономических условиях Казахстана не представляется возможным. Вот и получается, что и в этом вопросе, по крайней мере двое из участников ТС и ЕЭП движутся в противоположных направлениях.
Вполне очевидна и другая проблема стран–участниц ЕЭП: большая разница между их банковскими секторами по уровню проблемных кредитов. Для сравнения возьмем Россию и Казахстан. Так, у нашего северного соседа объем просроченной задолженности за прошлый год (согласно открытым источникам) оценивался примерно в 4%, а в этом году, по прогнозам, он может достичь 4,5%. Что касается Казахстана, то за апрель (по данным аналитиков Комитета финансового надзора) доля проблемных кредитов продолжала увеличиваться. Сомнительные займы 5-й категории и безнадежные с учетом провизий по однородным кредитам выросли на 0,8% – до 3 529,4 млрд тенге, что составляет 32,9% от совокупного ссудного портфеля банков.
Если говорить об объемах просроченной задолженности по кредитам, то в апреле она слегка снизилась – с 35,8% до 35,6%. Выше средней планки среди ведущих банков страны в этом отношении вновь оказались национализированные «БТА Банк» (с показателем 78,2%), «Темiрбанк» (58,3%) и «Альянс Банк» (56,6%), а также «Нурбанк» (46,8%) и «АТФБанк» (44,6%). Получается, что если в России этот показатель на начало года составлял скромные 4%, то в Казахстане он оказался почти в 9 раз больше! Как говорится, почувствуйте разницу.
Другим тревожным сигналом следует назвать резкое снижение совокупного собственного капитала в отечественном банковском секторе. Так, на 1 мая текущего года это показатель сократился сразу в 2,8 раза, то есть в абсолютном выражении он упал на 742,5 млрд тенге – до 420,5 млрд тенге. При этом расчетный собственный капитал, определяемый для регуляторных целей, уменьшился на 43,8% – до 1 162,1 млрд тенге.
В результате к началу мая показатель рентабельности банковского сектора представлял собой огромный убыток в 888,4 млрд тенге при доходах в 1 243,7 млрд тенге и расходах в 2 120,5 млрд тенге. Не обошлось и без нарушителей пруденциальных нормативов – среди «проштрафившихся» числились БТА и «Банк «Астана-Финанс».
Необходимо отметить увеличение в апреле совокупных активов банковского сектора на 0,5% – до 13 371,1 млрд тенге. При этом доля активов, номинированных в иностранной валюте, составила 34,3%, тогда как на обязательства в инвалюте приходилось 44%. Примечательно, что при увеличении совокупных обязательств банковского сектора на 6,7% – до 12 950,6 млрд тенге, темпы увеличения задолженности перед нерезидентами Казахстана оказались значительно выше – на 32,7% – до 2 968,9 млрд тенге.
Столь неоптимистичные показатели банковского сектора дают повод говорить о том, что теперь и в Казахстане появились свои «зомби-банки», главными признаками которых международные эксперты называют низкие показатели кредитования и рентабельности, а также высокий уровень проблемных активов. Кого из БВУ можно отнести к «зомбированным» – вопрос скорее риторический. Они и так хорошо всем известны...