Долгое время переработка сельхозпродукции находилась на правах падчерицы у отечественного агропрома. При этом упреки в ее низкой конкурентоспособности, как правило, не сопровождались системной поддержкой отрасли со стороны государства. И только после принятия госпрограммы «Агробизнес-2020» ситуация, похоже, начинает меняться в положительную сторону.
В отличие от производства сельхозпродукции индустрия ее переработки испытывает в своем развитии гораздо больше вызовов – внешних и внутренних, системных и структурных. Один из них связан со стремлением покупателей приобретать на внешних рынках сырье, а не готовую продукцию. В этой связи многие страны прибегают к различным протекционистским мерам, чтобы продвигать экспорт продукции своих перерабатывающих отраслей. Параллельно для защиты собственных производителей вводятся различные барьеры для импорта продуктов питания.
Что касается ситуации в Казахстане, то у нас долгое время внутренний спрос на большинство видов продовольствия восполнялся за счет ввоза. Быть может, поэтому государственная система управления переработкой сельхозпродукции имела невнятную структуру и стратегию. Вряд ли можно говорить о серьезном подходе, когда часть вопросов решается в Министерстве сельского хозяйства, а другая – в Министерстве экономики. Кроме того, имеется диссонанс в подходах к отдельным видам сельхозпродукции с точки зрения стимулирования глубины ее переработки, принципа распределения субсидий, загрузки мощностей.
И все же ситуация с переработкой зерна особенно выпадает из общего ряда. Казалось бы, для ее развития (в отличие от переработки мяса и молока) у нас есть явные количественные преимущества – ведь проблем с сырьем нет. Более того, как недавно заявил глава Минсельхоза Асылжан Мамытбеков, мы сталкиваемся с проблемой перепроизводства зерна. Тем не менее в Казахстане сегодня нет ни одного действующего завода по глубокой зернопереработке. И это притом, что производство из зерна клейковины, крахмалов, кормовых дрожжей и других продуктов с высокой добавленной стоимостью не только удовлетворило бы потребности внутреннего рынка и увеличило бы поступления в бюджет в виде дополнительных налоговых отчислений, но и повысило бы инновационность казахстанской экономики (о чем так печется в настоящий момент наше правительство). Превращенное в десятки новых продуктов зерно не страдает от волатильности мировых цен, не требует зерновозов любой ценой, имеет разнообразные рынки сбыта и не нуждается в транспортных субсидиях.
Тушенка лучше, чем колбаса
Изобилие колбас на казахстанских прилавках радует историческую память. Еще не забыты километровые очереди советских времен хоть за какой-нибудь колбасой. Сегодня глаза покупателей разбегаются, а весь ассортимент колбасных изделий просто невозможно перепробовать. И все же, несмотря на то что в этом сегменте наблюдается предельная насыщенность рынка, потенциал отечественных мясоперерабатывающих предприятий реализован только наполовину, а по производству колбас – лишь на треть. Одна из причин – конкуренция с импортной продукцией, другая – банальная нехватка сырья. Причем заморского блочного мяса, которое и дешевле, и удобнее в переработке.
После решения о введении ограничений на ввозимое замороженное сырье по линии Таможенного союза распределение квот на говядину и птицу между переработчиками и трейдерами становится все ожесточеннее. В прошлом году большие объемы «блочки» пришлись на трейдеров, которые заверяли, что практически все ее количество было реализовано ими мелким переработчикам. В свою очередь крупные и средние производители колбас и тушенки сомневаются в правдивости этих заявлений, подозревая посредников в реализации замороженного мяса через магазины и даже – в реэкспорте. Поэтому при очередном дележе квот прорабатывается решение о приоритетном праве переработчиков на импортное замороженное мясо. Усложняет ситуацию здесь то обстоятельство, что мясоперерабатывающие предприятия относятся к Минсельхозу, а распределением квот занимается Министерство экономики и бюджетного планирования.
Между тем увеличение объемов производства отечественного мяса, снижение его себестоимости и повышение качества вполне достижимы. Правда, при успешном решении ряда задач. В первую очередь это повышение породности стада, на что, в частности, направлена программа Минсельхоза по развитию экспортного потенциала в животноводстве. Среди ее основных инструментов – субсидирование закупа высокопородного скота, использование быков-производителей для улучшения беспородного стада, реформирование системы ветеринарии, субсидирование выращивания кормовых культур.
Тем не менее остается масса проблем, таких как дороговизна кормов или трудности транспортировки, когда из-за плохих и/или протяженных дорог для доставки мяса нужны рефрежираторы. Также остро стоят вопросы санитарно-ветеринарного благополучия и организованного забоя. Хотя для разных регионов и разных по величине сельхозтоваропроизводителей эти факторы имеют различную значимость.
Простой пример. Сегодня в структуре производства говядины преобладают личные подсобные хозяйства (ЛПХ), на долю которых приходится около 79% всего объема. Это в основном хозяйства, которые имеют в среднем 2–5 голов крупного рогатого скота. Порядка 9% (и эта доля довольно быстро растет) производят фермерские хозяйства, содержащие по 10–50 голов. Еще 12% (с тенденцией к понижению) поставляют крупные сельхозподразделения, имеющие более 100 голов КРС.
Как правило, у крупных агроформирований есть свой ветврач, а также собственный убойный цех. И их проблемы в основном лежат в плоскости интенсификации производства – увеличения породности стада, улучшения рациона кормления, вопросов, связанных с собственной заготовкой кормов, выпасом, оборудованием пастбищ. Кроме того, крупный агробизнес в большинстве своем остро нуждается в финансовом оздоровлении и поддержке.
У мелкого фермера зачастую не хватает денег на сбалансированные корма, обеспечение нормальных условий содержания, наличие высококлассного ветеринара. В ЛПХ скот, как правило, растет при соблюдении минимально необходимых условий содержания. Поэтому для этой категории очень чувствительны соответствующие акценты госполитики. В частности, ЛПХ нужна полноценная система передачи знаний и технологий животноводства, помощь в развитии инфраструктуры, создании сервисно-заготовительных центров и сельхозпотребкооперативов. Одновременно необходимо поднимать культуру потребления, приучая покупателей требовать от продавцов гарантии полной безопасности мясной продукции и возможности простой и быстрой ее проверки.
Один из самых болезненных вопросов, который срочно надо решать, – это управление использованием пастбищ. Выпасы вокруг населенных пунктов истощены. На дальних участках отсутствуют вода и электроэнергия. Кроме того, участки пастбищ находятся в длительной аренде у людей, которые выпасают небольшое количество скота. То есть в то время как одни пастбища стоят недозагруженными, на других животные находятся на голодном пайке.
Проблема пастбищ остро проявилась при реализации программы развития животноводства, а потому на правительственном уровне рьяно приступили к ее решению. При этом если Минсельхоз работает над программой развития отгонного животноводства, то Минрегионразвития в лице Комитета по земельным ресурсам – над программой рационального использования пастбищ. Кстати, Министерство охраны окружающей среды тоже уже имеет опыт работы в проекте устойчивого развития пастбищ. Может быть, при хорошей координации общими усилиями этим ведомствам удастся добиться прорыва в пастбищном вопросе...
Ну а пока сложно разобраться даже в таком вопросе, как, например, эффективность выдаваемых Минсельхозом субсидий на строительство колодцев и источников энергии. Каким образом они будут работать в условиях неопределенного правового статуса участков пастбищ или отсутствия обновленных данных по запасам воды?
Где наши сыры?
Тихо и незаметно с прилавков магазинов исчезли казахстанские сыры, меньше стало настоящего сливочного масла и сухого молока. Из всего производимого в стране молока сегодня на отечественных предприятиях перерабатывается лишь 2 млн т (или всего 35%). И это при общей низкой загруженности наших перерабатывающих мощностей, которая по жидкому обработанному молоку составляет 46,8%, по сухому молоку – 30,6%, маслу сливочному – 38,2%, сырам – 17,4%. Причиной такой недозагрузки принято считать неконкурентоспособность отрасли, правда, при этом в расчет не берутся особенности сельхозпроизводства и уровень государственной помощи у наших основных конкурентов – России, Беларуси и Украины.
В той же Беларуси система государственного управления, форма собственности и механизмы продвижения сельхозпродукции дают ей явные преимущества на рынке ЕЭП. Сыр, масло и сухое молоко из Беларуси поступают по ценам в среднем на 35–40% ниже, чем себестоимость аналогичных российских и казахстанских продуктов.
Однако большее беспокойство у наших сельхозпроизводителей вызывает постоянно растущая несправедливая конкуренция со стороны импортной молочной продукции, обогащенной растительными жирами и другими добавками, значительно ее удешевляющими. По приблизительным подсчетам, более 30% емкости рынка сырого молока замещается фальсификатом. Кроме того, цельномолочная продукция не может тягаться по цене с изготовленной из сухого молока.
Вдобавок ко всему этому на развитие молочной отрасли в Казахстане оказывает влияние еще и административный фактор. В России, Украине, Беларуси в лихие 90-е животноводство в частности и АПК в целом подверглись гораздо меньшему разрушению, нежели в Казахстане. Там не дробились крупные сельхозформирования, не приходилось практически тотально резать скот, в том числе племенной.
Восстановление животноводства – программное и масштабное – началось в Казахстане лишь три года назад. Тогда ставка была сделана на средне- и крупнотоварное производство молока, чтобы быстрее решить основные проблемы в породном улучшении и ветеринарии. При распределении господдержки приоритет и сегодня имеют молочно-товарные фермы.
В отношении ЛПХ политика сводилась лишь к стимулированию их для объединения в кооперативы или перерастания в средние фермерские хозяйства. Однако инерционность и консерватизм крестьян оказалось трудно преодолеть. Поэтому расчет что появившиеся перерабатывающие заводы станут мощным катализатором интенсификации крестьянского труда, был ошибочным. Эти предприятия не могут платить столько, сколько хотят ЛПХ за сдаваемое молоко, а сельчанам в свою очередь невыгодно «напрягаться» и работать над повышением качества молока.
Что касается молочно-товарных ферм, то это, дело хлопотное и сложное: коровы (особенно заморские) требуют к себе постоянного внимания и строгих условий содержания. Преодолев массу трудностей в становлении МТФ, их владельцы совершенно не заинтересованы сдавать молоко на чей-то завод, а потому занимаются переработкой сами. Пусть это будут простенькая пастеризация, незатейливая упаковка, небольшой ассортимент, но зато – свое. Таким образом, создание сегодня цепочек добавленной стоимости сосредоточено в основном в пределах одного сельхозформирования – от выращивания кормов до переработки.
Опять-таки, важную роль в налаживании цепочек, к примеру для производства сыров, играет инфраструктура. Это значит, что нужны сборщики молока с личных подсобных хозяйств, которые должны обеспечить более-менее одинаковое качество молока для его дальнейшей промышленной переработки. То есть как минимум они должны иметь мини-лабораторию, анализатор для проверки, охладитель и цистерну-рефрижератор, чтобы довезти продукт до молокозавода.
Если молоко подходит для производства сырной продукции, то после его обработки, закваски надо потратить еще несколько месяцев на созревание сыра, а это значит что средства, потраченные на закуп сырья, все это время будут заморожены. Решить проблему могло бы льготное кредитование на оборотные средства за счет госбюджета. Однако объемы затрат, необходимые для финасирования АПК, всегда пугали финансистов величиной и рисками невозврата.
И все же со следующего года чиновники планируют выделять деньги «на субсидирование затрат перерабатывающих предприятий на закуп сырья для производства сухого молока, сливочного масла и сыров, рыбных, мясных, овощных продуктов и консервов». То есть молокозаводы смогут закупать сырье у фермеров по обоюдовыгодным ценам и, быть может, вернутся к производству сыров.
Мукомольные страдания
Уже как мантра звучит фраза о том, что Казахстан лидирует в мире по экспорту муки. Между тем сегодня над казахстанскими мукомолами сгустились тучи. В нашей стране мука мелется на 245 предприятиях, в том числе на 9 крупных, 46 средних и 190 малых. И хотя потенциальная мощность их мельниц составляет порядка 9 млн т, реально используется лишь 37%. Крупяное производство загружено на 22%, хлебобулочное – на 43%, макаронное – на 51%.
Сложность момента заключается в том, что основными покупателями и муки, и зерна из Казахстана являются страны Центральной Азии, которые, имея возможность выбирать, предпочитают импортировать именно сырье, чтобы задействовать свою экономику. Узбекистан, Таджикистан, Кыргызстан стали активно развивать собственные мукомольные предприятия, перерабатывая на них казахстанское зерно, не гнушаясь при этом и введением протекционистских мер. Причем, по словам президента Союза зернопереработчиков Казахстана Евгения Гана, эта ситуация приобретает массовый характер. Чем больше появляется мельничных мощностей в этих странах, тем упорнее становятся действия их правительств по созданию приоритетных условий для импорта зерна, а не муки.
В Узбекистане на ввозимую муку введен акцизный налог в размере 15%, в то время как импортируемое зерно им не облагается. В Таджикистане на ввозимую муку применяются увеличенные ставки НДС (18%), а на зерно НДС, напротив, снижен (10%). Кроме того, эти страны устанавливают высокие тарифы на доставку нашей продукции до потребителей. Особенно это касается транспортировки по территории Узбекистана, в том числе транзита муки далее на юг. Усугубляет положение и очень медленное прохождение вагонов по этой стране.
Кыргызстан тоже не остался в стороне и в начале июля, якобы для защиты своего производителя, ввел специальную импортную пошлину сроком на 4 месяца в размере 3 сома (чуть меньше 10 тенге) за 1 кг муки. Тем более что подобная практика уже проводилась им в 2009 году. Однако кыргызская мука значительно уступает по качеству казахстанской, а для населения фактор качества зачастую важнее, чем цена. При этом всякие запреты порождают ответные меры – серый экспорт и контрабанду.
На этом фоне у казахстанских трейдеров появился другой соблазн – экспорт «социальной муки». Наши мукомолы убеждены – удешевленная мука, субсидируемая из бюджета для большей ее доступности для бедных слоев населения, утекает за границу. Однако, рассмотрев запрос Союза зернопереработчиков по этой проблеме, Минсельхоз так и не обнаружил фактов нецелевого использования «социальной муки».
Все эти факторы ведут к тому, что казахстанское мукомольное производство, не справляясь с внешними и внутренними вызовами, сегодня быстро стагнирует. По словам Евгения Гана, отечественные мукомольные предприятия массово выставляются на продажу, некоторые из них закрываются полностью или частично. Как следствие, это приводит к сокращению рабочих мест либо к уходу работников предприятий в долгосрочные отпуска без содержания. Экспорт муки за первое полугодие 2013 года сократился в сравнении с аналогичным периодом прошлого года на 45%. Если такая динамика сохранится, то закрытие мельничных мощностей вызовет мультипликативный эффект и отразится на положении дел в других отраслях, связанных с этой сферой.
Как уже говорилось, весьма невнятное отношение государство пока проявляет и к глубокой переработке зерна. Еще четыре года назад можно было сказать, что Казахстан экспортирует такие продукты, как клейковину и сухую барду. У страны были большие планы по расширению этой линейки. Однако оба инновационных производства, продвигающих эту продукцию, закрылись – сначала ТОО «БМ», а в 2012 году – и «Биохим». Лихорадит и ТОО «ВИТА-Соя» – единственное в республике предприятие по переработке сои. В результате исчез с прилавков соевый сыр, столь любимый приверженцами диетического питания.
И все же хочется надеяться, что есть свет в конце тоннеля. По крайней мере согласно тексту программы «Агробизнес-2020» в ближайшие годы предусмотрено увеличение продуктов переработки зерна: «Одной из ключевых задач является сохранение лидирующих позиций по экспорту муки, который может сократиться из-за ориентации стран-импортеров на развитие собственных мощностей по производству муки. Экспорт продукции глубокой переработки пшеницы (крахмалов, глютена, клейковины и других) составит 0,3–0,5 млн т в сырьевом эквиваленте при условии успеха запускаемых в настоящее время проектов по глубокой переработке пшеницы».
Среди других приоритетных направлений в программе также указаны переработка молока, мяса, плодов и овощей, производство сахара. Специально для их развития разработан мастер-план, который предусматривает такие инструменты господдержки, как субсидирование затрат перерабатывающих предприятий при закупе сырья (более 52 млрд тенге до 2020 года), инвестиционное субсидирование при строительстве новых и модернизации существующих производств (почти 11 млрд тенге), возмещение ставки вознаграждения по кредитам и лизингу (свыше 47 млрд тенге), гарантирование и страхование займов (около 20 млрд тенге) и т. д.
Хотелось бы верить, что нынешний год станет переломным для ситуации, сложившейся в сфере сельхозпереработки. Что государство наконец увидит «пророков в своем отечестве» в лице ученых, уже разработавших десятки новых пищевых продуктов из казахстанского сырья. Чтобы потом не пожалеть об упущенных возможностях в создании действительно конкурентоспособной агроперерабатывающей промышленности.
По данным Агентства по статистике, сегодня в пищевой и перерабатывающей промышленности действует 1372 предприятия, в том числе 55 крупных. В прошлом году ими было произведено 5% республиканского объема промышленного производства и 16% общих показателей обрабатывающей промышленности. Индекс физического объема промышленного производства в этой сфере в 2012 году составил 102,9%, а инвестиции в основной капитал – 29,6 млрд тенге (против 34 млрд тенге в 2011 году). Если говорить о структуре производства пищевых продуктов, то основную долю в нем занимают зерноперерабатывающая (19,4%) и молочная отрасли (16%), выпуск хлеба и хлебобулочной продукции (15,5%), мясоперерабатывающая (13,8%), плодоовощная (9,4%), масложировая (9%) и прочие (16,8%) отрасли.