Болевые точки рынка казахстанского зерна
Нынешний год стал серьезным испытанием для зернового сектора Казахстана. Проблемы – системные и стихийные – коснулись всех игроков отрасли. Закредитованность крупных агрохолдингов, ограниченный доступ к финансам мелких сельхозпроизводителей, сужение рынков сбыта зерна и муки. Все это, по мнению аграриев, требует вмешательства государства как в вопросе предоставления средств, так и в принятии управленческих решений.
У природы нет плохой погоды?
По официальным данным, в Казахстане в ходе уборки зерновых культур с площади 15,9 млн га было собрано 20 млн т зерна в бункерном весе. Однако урожай этот очень сорный, влажный и щуплый. В результате в чистом виде «каравай» может оказаться легче на 1,5–2 млн т. Кроме того, качество пшеницы в этом году ниже обычного и большая ее часть соответствует 4–5 классу. При этом говорить о существенных объемах зерна 2 класса тоже не приходится.
Во многом такой результат связан с тем, что этот год оказался уникальным по своим погодно-климатическим условиям. Сначала очень сухая весна привела к гибели посевов в отдельных регионах. Так, из 15,9 млн га в Актюбинской, Западно-Казахстанской и Карагандинской областях посевы зерновых выгорели на площади 124,9 тыс. га. Затем со второй половины июля и до конца сентября дожди заливали поля в основных зерносеющих областях. Осадков выпало вдвое больше нормы. Казалось бы, рост атмосферной влажности в сухих степях благо, но случился он не вовремя. На некоторых полях не сформировался колос, на других наблюдался обильный подгон и засоренность посевов. Все это повлияло на снижение качества. «Натура» – показатель, характеризующий качественные параметры зерна, опустился до 680 г/л при стандартных 750. Пшеница уродилась щуплой, со сниженной клейковиной, что значительно ухудшило ее класс.
К тому же высокая засоренность и влажность требуют подработки и дополнительной сушки, увеличивая себестоимость. Для ускорения созревания зерновых в Акмолинской, Костанайской и Северо-Казахстанской областях на площади 788,6 тыс. га пришлось провести специальную обработку посевов гербицидами.
Последствия обильных осадков – повышенная влажность, затягивание сроков и применение на больших площадях раздельной уборки зерновых с необходимостью безотлагательной сушки – оказались настолько значительными, что для их смягчения правительство приняло решение дополнительно выделить для северных областей 41,8 тыс т удешевленного дизтоплива.
Кроме того, в этих регионах созревание пшеницы затянулось на 15, а то и на 20 дней. Это тот случай, когда поговорку «время – деньги» следует понимать буквально: платежи аграриев по кредитам оказались просроченными на месяц. Часть фермеров, преимущественно мелких, и вовсе не смогла снять урожай. Из-за частых дождей технику просто невозможно было завести на поля. Уборка шла урывками. В выигрыше оказались те крестьяне, у которых в наличии имелись высокопроизводительные импортные комбайны. Из участвовавших в страде 45,1 тыс. зерноуборочных машин на эту категорию пришлось чуть более 13 тыс. единиц, или всего 29%.
На зерновом рынке Казахстана работают 16,9 тысячи сельхозтоваропроизводителей. Из них только 0,6% представляют крупные агрохолдинги, еще 2% – это средние хозяйства, а остальные 97,4% – мелкие крестьянские. Вместе с тем занятые зерновыми посевные площади распределены между этими группами в несколько иной пропорции: 21%, 23% и 56% соответственно.
До недавнего времени считалось, что в условиях Казахстана, с его большой территорией и невысокой урожайностью, эффективный и перспективный агробизнес могут вести лишь крупные сельхозпредприятия. В качестве аргумента приводились прежде всего возможности агрохолдингов. Во-первых, они могут иметь мощный машинно-тракторный парк. Во-вторых, применять интенсивные технологии. В-третьих, при наличии ликвидного имущества и больших объемов прибыли – получать кредиты по различным программам.
Однако в этом году копившиеся долгое время проблемы проявились в виде высокой закредитованности агрохолдингов. В среднем долговая нагрузка на 1 га у них составляет $1,5–2 тыс. при прибыли в пределах $100–150. Причин оказалось несколько. Это и дорогие кредиты, и кризис, и девальвация тенге, и годы низких цен, засухи, а теперь и высокой влажности. Кроме того, к негативным факторам следует отнести ошибки менеджмента и не всегда разумное использование доходов. У ряда крупных холдингов ситуация осложняется внутренними конфликтами между учредителями. Так или иначе, понятно, что без срочных мер развязать этот узел не удастся. Придется либо применять процедуру банкротства, либо реструктурировать долги, обращаясь при этом за помощью к государству.
Кстати, АО «Национальный холдинг «КазАгро» уже привлек в прошлом году на внешних рынках $1 млрд для финансового оздоровления и поддержки агропредприятий. Окончательный механизм помощи сельхозпроизводителям пока еще обсуждается. Известно лишь, что планируется оказать ее всем субъектам рынка, но с ограничением верхнего предела суммы.
У крестьянских хозяйств другие проблемы. Угроза закредитованности для них неактуальна, поскольку доступ к заемным средствам для них всегда был весьма затруднен. При отсутствии залоговой базы и ликвидного имущества банки и «КазАгро» оценивают риски фермеров весьма высоко. В результате если фининституты и дают кредиты, то под непосильные для крестьян проценты. К тому же часто мелкие хозяйства вынуждены продавать свой урожай сразу с поля трейдерам, чтобы не тратиться на элеватор. Соответственно, им сложнее и диверсифицировать посевы.
Сейчас распределение субсидий передано на местный уровень. В этом году, например, в одном районе Карагандинской области было решено направить их на выращивание кормовых культур. Помимо этого, диверсификация была подкреплена и организационными мерами. При помощи исполнительной власти сельхозтоваропроизводители договорились между собой о том, кто и что производит и кому продает. О таком же мягком административном координировании просят фермеры и из других регионов. Говоря о диверсификации, крестьяне также ждут от государства финансовой помощи при закупе оборудования для того, чтобы переключиться на возделывание и хранение незерновых колосовых культур.
Сейчас из всей посевной площади в 15,8 млн га пшеницей засеяно 13,1 млн га, остальные 17% занимают ячмень и другие сельхозкультуры, в том числе 400 тыс. га приходится на масличный лен. В надежде найти наиболее прибыльную нишу крестьяне также начинают выращивать рапс и сафлор. Кстати, за последние несколько лет наименее волатильной оказалась стоимость именно льна, тогда как цены на рапс снизились из-за падения спроса. Много уродилось ячменя, однако он тоже упал в цене. Поэтому, говоря о необходимости диверсификации посевов, надо учитывать и структуру сельхозпроизводителей. Мелким хозяйствам необходим либо идеальный трейдер, либо внутреннее потребление продукта.
По данным сайта Kazakh-zerno.kz, на 1 октября запасы зерновых в республике распределялись следующим образом: пшеницы – порядка 11 093 404 т (86,3% от общих запасов), ячменя – 1 269 996 т (9,8%), риса – 167 338 т (1,3%), овса – 121 572 (0,94%), кукурузы – 21 224 (0,16%), гречихи – 33 894 (0,26%) и ржи – 27 381 т (0,21%). При этом большая часть зерновых оказалась сосредоточена в сельскохозяйственных предприятиях – 5,3 млн т, а также в хлебоприемных пунктах и элеваторах – 4,8 млн т. На мелькомбинатах находилось 707,5 тыс. т, а в крестьянских хозяйствах – 2 млн т.
Одной из рыночных тенденций этого года стало обострение отношений между зернопроизводителями и менеджментом элеваторов. Вопреки ограничениям, которые Агентство по защите конкуренции накладывает на цены услуг по хранению зерна, на крупных хлебоприемных пунктах их стоимость, по-мнению давальцев, иногда необоснованно поднимается. На ряде элеваторов цена сушки зерна выросла на 30%, что в среднем по северным регионам соответствует пятой части стоимости сдаваемого зерна. Некоторые ХПП и вовсе не принимают зерно влажностью более 16–18%. В такой ситуации фермеры опять оказываются в проигрыше, ведь не у всех есть возможность подработать и подсушить урожай у себя на площадке.
Сотрудничество с хлебоприемными пунктами складывается непросто порой даже у «Продкорпорации». В общей сложности в стране 214 лицензированных элеваторов, то есть таких, которые могут принимать давальческое зерно. Из них 114 уполномочены «Контрактной кредитной корпорацией» на приемку и хранение зерна государственного и коммерческого закупов. В случае размещения пшеницы в счет стабилизационных ресурсов, то есть на год, у управляющих ХПП появляется соблазн продать часть ее объема с возможностью последующего возмещения. Не всегда это получается вовремя, а потому за последние пару лет, когда проверки элеваторов стали проводиться чаще, вскрылось множество нарушений, подлогов и порчи зерна.
По Закону «О зерне» клиент ХПП может осмотреть место хранения. В случае возникновения подозрений в обмане он имеет право обратиться в «Казагроэкс» – госагроинспекцию (бывшая хлебинспекция). Что касается плановых проверок, то они осуществляются раз в полгода, год и три года. Кроме того, по жалобам держателей зерна проводятся внеплановые проверки с прокуратурой и финполом.
Между тем такие осмотры менеджментом ХПП бывают не всегда эффективными: часто нужна инвентаризация (перевешивание), на что уходит много времени. По мнению председателя правления АО «НК «Продкорпорация» Нурлана Оспанова, необходимо внести изменения в закон, чтобы плановые проверки можно было проводить раз в месяц. «В 2012 году ПКК провела 412 осмотров элеваторов, а в 2013-м – 227. В 2012 году выявлена недостача 12,2 тыс. т, а в 2013 – 65 тыс. т. Проверки, которые мы инициировали вместе с госинспекцией, выявили факты порчи зерна и недостачи. В 2013 году впервые провели на своих пяти ХПП инвентаризацию и выявили недостачу в 31,6 тыс. т. Материалы переданы в финпол, возбуждены уголовные дела».
В прошлом году массированные проверки ХПП проводились независимо от статуса владельцев. Выяснилось, что злоупотребления на элеваторах при приемке и хранении – системная и массовая проблема. Кстати, те уполномоченные ПКК элеваторы, которые не смогли возместить недостачу или порчу зерна, по суду переходят в собственность «Продкорпорации». Однако этой государственной структуре интересны далеко не все ХПП, а только те, которые поновее, покольку они логистически подходят для ее экспортной стратегии.
В последнее время риторика сельскохозяйственных чиновников по поводу целесообразности существования мелких хозяйств изменилась. На смену категорического отрицания их жизнеспособности пришло осторожное признание фермерского бизнеса. Однако одновременно рассматривается вопрос об увеличении налога на землю, а также требование внедрения интенсивных, ресурсосберегающих технологий. Кроме того, начинается движение в сторону усиления контроля за организацией экспорта. Крупные трейдеры утверждают, что мелкие аграрии «мельтешат» на экспортных рынках, демпингуют, вносят суету и беспорядок. Бывает так, что, заключив контракт по одной цене, при изменении ценовой конъюнктуры казахстанский фермер расторгает сделку, что негативно сказывается на общем реноме отечественных экспортеров. На цивилизованных рынках сегодня ценится стабильность поставок, когда контракт выполняется несмотря ни на что. Однако это под силу лишь крупным игрокам.
Поэтому появилась идея о создании единого зернового холдинга (ЕЗХ) как консорциума сельхозпроизводителей и трейдеров. Она оказалась не очень понятной и поначалу ее не поддержали ни большинство зерновиков, ни Минсельхоз. Глава ведомства Асылжан Мамытбеков даже осмелился открыто возразить президенту страны по поводу необходимости появления такой структуры. Однако Нурсултан Назарбаев настоял на выполнении своего поручения по созданию ЕЗХ.
Как результат, в июне 2013 года был подписан договор о совместной деятельности в рамках Единого зернового холдинга между АО «НК «Продкорпорация» и Союзом фермеров Казахстана.
В уставных документах для ЕЗХ прописаны три задачи. Во-первых, это расширение доступа к финансированию весенне-полевых и уборочных работ сельхозтоваропроизводителей, а также обеспечение гарантированного сбыта зерна в осенний период по рыночной цене.
Во-вторых, холдинг должен отвечать за реализацию зерна и последующее распределение части чистой прибыли от деятельности ПКК среди зернопроизводителей – участников договора.
В-третьих, на ЕЗХ ложится ответственность за создание и развитие объектов инфраструктуры хранения и экспортной перевалки зерна.
По состоянию на 8 октября 2013 года в холдинг вступило уже 56 участников: 36 из Акмолинской, 14 из Костанайской, 5 из Северо-Казахстанской и 1 из Павлодарской областей. Все они представляют собой мелкие и средние хозяйства с посевной площадью от 200 до 20 000 га. Подавляющее большинство из них (порядка 75%) относится к небольшим хозяйствам с посевной площадью до 5 000 га. При этом на рассмотрении находятся еще 32 заявки.
Для того чтобы обеспечить баланс интересов участников холдинга при выработке и принятии решений, органами «Продкорпорации» был создан Общественный совет по зерновому рынку. Обязательному согласованию с советом подлежат такие вопросы, как определение объема и цены закупаемого зерна, стоимость его реализационной цены, а также утверждение размера и сроков распределения среди зернопроизводителей части чистой прибыли ПКК.
Изначально в совет вошли представители крупных агрохолдингов, НЭПК «Союз «Атамекен» (ныне – НПП), фермеры и трейдеры. Однако недавно на его заседании произошла дискуссия по поводу правомерности участия в нем некоторых лиц в связи с возможным разглашением коммерческой тайны или использованием знания цены в личных целях. Эти претензии касались непосредственно трейдеров и переработчиков зерна, зачастую совмещающих обе функции.
Ситуация сложилась неоднозначная. С одной стороны, при отсутствии полноценной биржевой торговли, как рыночного определителя цены товара, совет должен выражать мнение участников рынка зерна, корректируя стоимость, предлагаемую госструктрой – «Продкорпорацией». Однако в таком случае ключевыми факторами становятся транспарентность, четкие методики определения цены и целевые установки. При отсутствии этих составляющих возникают большие сомнения в справедливости выводов, что негативно влияет на ведение бизнеса в АПК.
В свою очередь, представитель НПП – член правления, председатель Общественного совета Рахим Ошакбаев заявил, что поскольку основными вопросами его заседаний является обсуждение цен закупа «Продкорпорацией» (а члены НПП в большинстве своем не являются игроками зернового рынка), то с учетом развернувшейся дискуссии дальнейшее участие представителя НПП также нецелесообразно. Таким образом, в новоиспеченном совете остались лишь производители сельхозпродукции.
Продкорпорация как главный игрок?
С учетом предбанкротного состояния агрохолдингов и продвижения ЕЗХ можно констатировать, что «Продкорпорация» становится определяющим игроком в сфере экспорта зерна. По словам Нурлана Оспанова, у госкомпании есть свои плюсы и минусы: «Сильной стороной «Продкорпорации» является то, что это государственная структура. Это важный фактор при предоставлении гарантий при продаже зерна. ПКК – крупный держатель зерна с емкостью уполномоченных элеваторов порядка 10 млн т. Кроме того, имеется шесть своих элеваторов, при явной тенденции к увеличению их количества. Это позволяет устанавливать прочные связи с покупателями, иногда исполняя контракты с минимальной маржой».
В качестве слабой стороны он отметил низкую оперативность принятия решений: «Как госкомпания мы не можем мотивировать людей при отгрузке, чтобы вовремя загрузить и отправить вагоны. Есть категория людей, которые могут это делать. Частные компании им платят с тонны, например $1. Поэтому такие специалисты работают в частных структурах. Если кого-то мы захотим мотивировать, то надо разработать документы, вынести на правление, на cовет директоров. Словом, долго и не всегда результативно».
В то же время частные компании имеют партнеров в странах-импортерах, с которыми легче продвигать продукцию. В частности, чтобы удержать клиента, частники могут пойти на уступки по цене и продать зерно дешевле. «В отношении ПКК эта схема почти невозможна, поскольку по закону о трансфертном ценообразовании в случае снижения цены может быть предъявлено наказание по причине упущенной выгоды. Но в рыночных отношениях придется все же принимать какую-то стратегию. И либо торговать по законам рынка – с возможными рисками при ожидании хорошей цены и несостоявшейся сделки, либо работать на обороте, как трейдеры, имея небольшую постоянную маржу в 10–15%».
Вместе с тем г-н Оспанов считает, что создание одного крупного экспортера вряд ли будет хорошим вариантом. «Все же надо предоставлять равные условия различным игрокам, и частные трейдеры также должны иметь доступ ко всем элементам инфраструктуры».
Вообще, свободный экспорт по-прежнему остается проблемой в развитии отрасли. Без затруднений Казахстан имеет возможность поставлять порядка 6 млн т зерна, а уже сверх этого объема начинаются сложности.
Текущий экспортный потенциал республики оценивается в 9 млн т, в основном это пшеница невысокого качества. И хотя сейчас на рынке наблюдается спрос на зерно высшего класса, в Казахстане его в этом году практически нет.
Что касается экспортных маршрутов, то основными из них по-прежнему остаются: Иран (куда вывозится 6–9%), порты Черного моря (30%) и Азербайджан (12%). В Центральную Азию экспортируется 46%, в Россию – порядка 4–6% и в Китай около 3%. Причем ожидается, что в этом году поставки в порты Черного моря снизятся до 24%, поскольку на этом направлении работают представители мировых трейдинговых корпораций. Аналогичная ситуация наблюдается по Ирану. И хотя «Продкорпорацию» знают на внешнем рынке как крупного экспортера, у нее нет должного опыта работы по контрактам с жесткими условиями и умения обеспечить логистику перевозок.
Усугубляет ситуацию и «рыночная» политика КТЖ в сфере тарифов, так как глубокое континентальное расположение Казахстана делает торговлю зерновыми априори неконкурентоспособной. Для сравнения: в России для перевозок на расстояние более 2 тыс. км установлен понижательный коэффициент 0,33. Возможность предоставления госдотации за удаленное месторасположение разрешена правилами Всемирной торговой организации, чем и воспользовались россияне.
Осенью, уже традиционно, вновь был поднят вопрос о создании зернового пула между Украиной, Россией и Казахстаном, хотя в прошлые годы серьезных шагов для этого так и не было предпринято. На этот раз было решено в течение полугода разработать концепцию работы пула. Впрочем, сложности интеграции в рамках ЕЭП позволяют усомниться в эффективности этого объединения. Во всяком случае, к созданию зернового пула государству надо отнестись максимально серьезно, не боясь в случае отрицательного экономического заключения отказаться от этого шага, невзирая на все политические дивиденды.