Кризис прошел – проблемы остались
Восстановительный рост на глобальных рынках, наблюдаемый в настоящее время, все же не исключает новых финансовых потрясений, риски которых по-прежнему достаточно высоки. Именно таким оказался главный вывод VII международной конференции по риск-менеджменту, традиционно прошедшей в Алматы в апреле текущего года.
Конференцию, которую ежегодно организует СК «Евразия», пожалуй, можно назвать одним из самых демократичных и лишенных какой-либо ангажированности дискуссионных экономических мероприятий, проходящих в Казахстане. В этот раз в ее работе приняли участие свыше трехсот делегатов из стран СНГ, Ближнего Востока, Европы и Северной Америки. В течение двух дней они обсуждали риски и перспективы глобальной экономики, пытаясь найти оптимальные пути решения острых проблем. В нашем обзоре мы остановимся на выступлениях авторитетных зарубежных экономистов, участие которых в форуме стало визитной карточкой.
Одним из наиболее интересных в первый день конференции стал доклад директора Института экономики Российской академии наук Руслана Гринберга, который сделал акцент на анализе глобальных вызовов и угроз. Во-первых, вновь происходит централизация и концентрация капитала путем слияний и поглощений. Во-вторых, наблюдается возвращение экономических циклов. «Мы о них уже успели забыть, поскольку на протяжение долгого времени жили при экономическом росте. И уже показалось, что циклы исчезли, но они вернулись».
Другая тенденция – усиление государственной роли в экономике. При этом само государство вернулось «не как экстренный помощник», а как системный игрок. «Это актуализирует очень важный вопрос о контроле над государственной бюрократией. То есть, с одной стороны, возвращение государства вызвано необходимыми причинами, с другой, возникает потребность в контроле над этим процессом», – подчеркнул эксперт, добавив, что есть два способа реагирования на эту тенденцию: либо через диктатуру, либо путем демократического контроля. При этом в России наблюдается «плохая фаза развития», которая характеризуется тем, что, «слава богу, нет официальных репрессий», но, «к несчастью, нет и демократического контроля». В таком вакууме бюрократия становится «самым лучшим видом бизнеса».
Четвертая тенденция, по словам ученого, выражается в олигополитизации и регионализации мировой экономики, причиной возникновения которой стала глобализация. «В этот период страны поняли, что есть много проблем. Слабые государства соревнуются с сильными. Но так или иначе заданные сильными странами правила вынуждают слабые открыться. Ясно, что у последних возникает потребность «кучковаться». И яркий пример тому – Европейский союз. Многие хотят следовать этому примеру, но не у всех это получается».
При этом г-н Гринберг возложил большие надежды на экономическое объединение Беларуси, Казахстана и России, надеясь, что договоренности о создании такого союза не являются «ритуальными заклинаниями» и из них действительно «может что-то получиться». В противном случае через 5–7 лет, когда окончательно будут изношены экономические мощности, созданные еще при Советском Союзе, наши страны окончательно превратятся в сырьевые придатки других государств.
Далее он обратил внимание на тенденцию перемещения экономической мощи с Запада на Восток и потенциальный конфликт между западными странами и КНР за влияние в глобальных финансовых структурах. «Китай уже официально стал второй экономикой мира, и это создает серьезное напряжение, потому что в международных финансовых институтах сейчас правят только евроатлантические нации. Понятно, что они не хотят уступать свое право править. Но по мере роста экономической мощи Азии, и в первую очередь Китая, требуется перераспределение голосов при принятии решений, а это создает серьезный конфликтный потенциал».
Делая акцент на возрастающую мощь Поднебесной, г-н Гринберг в то же время не согласился с мнением, что этот век будет исключительно веком Китая. «Я уверен, что в XXI веке будут править три основные силы: США, Китай и ЕС, которые каким-то образом должны будут координировать свои амбиции». В такой ситуации для России нет «другой альтернативы, кроме создания вокруг себя единого постсоветского пространства – Евразийского союза».
Профессор Российской экономической школы Константин Сонин не стал говорить о глобальных сферах, ограничившись анализом негативного влияния сырьевых ресурсов на качество государственного управления в развивающихся странах. По его мнению, нефтяные ресурсы и доходы от их экспорта «портят институты». Это означает, что политикам часто невыгодно реформировать госуправление и госорганы в странах, богатых сырьем. «Причина заключается в том, что более прозрачные и подконтрольные обществу политические институты становятся серьезным барьером для присвоения природной ренты отдельными чиновниками».
В чей огород камень – догадаться нетрудно хотя бы потому, что в докладе г-на Сонина в основном говорилось о России и Казахстане. Причем антикризисные меры сырьевых государств, использовавших миллиарды долларов из средств стабилизационных фондов (и тем самым имевших больше возможностей, чтобы противостоять глобальным потрясениям, по сравнению с обделенными ресурсами странами), на российского специалиста большого впечатления не произвели. «Несмотря на нефтяные ресурсы, экономический спад в России оказался больше чем в других крупнейших странах, а последствия кризиса оказались более тяжелыми».
При этом он отметил, что на пике кризиса в конце 2008 года российское правительство «чуть ли не каждый день собирало экспертов» и просило объяснить какие будут последствия, если нефтяные цены упадут до $20. Однако по мере стабилизации ситуации и возобновления роста цен на нефть чиновники стали все реже обращаться за помощью к экспертному сообществу.
И все же, справедливости ради, г-н Сонин заявил, что Россия и Казахстан учли часть уроков и избежали некоторых ошибок, которые могли бы усилить «голландскую болезнь». Так, это касается макроэкономической политики: «Политика казахстанского и российского правительства была достаточно консервативной. Однако в России это происходило лишь до 2007 года, после чего она будто начала забывать уже выученный урок».
При этом он обратил внимание на «чрезмерное влияние» государства на отдельные отрасли российской промышленности. Похожие процессы, на его взгляд, начали происходить и в Казахстане. И здесь скорее больше минусов, чем плюсов, поскольку низкое качество госуправления негативно влияет на диверсификацию экономики.
Сравнивая показатели сырьевого и несырьевого экспорта в 2005-м и 2009 году, ученый пришел к выводу, что зависимость казахстанской и российской экономик от нефти не снижается, а доли остаются «примерно такими, какими они и были». Причем ситуация у нас выглядит хуже, чем в России, поскольку «на протяжении нефтяного бума доля обрабатывающей промышленности в ВВП Казахстана неуклонно снижалась».
По мнению г-на Сонина, для стран, богатых природными ресурсами, есть два способа проведения диверсификации: через применение либо «вертикальных», либо «горизонтальных политик». Отличие этих методов состоит в степени участия государства в экономике, хотя оба направлены на увеличение инвестиций в обрабатывающий сектор. Первый предполагает прямое вмешательство госорганов в деятельность компаний и отраслей и имеет много минусов, поскольку «в большинстве случаев государство не может сделать абсолютно правильный выбор и четко определить критерии, которые могли бы стать объективной основой для инвестиций». Поэтому эксперт отдает предпочтение «вертикальным политикам», призванным оказать косвенную помощь перерабатывающим отраслям путем вложения средств в человеческий капитал и инфраструктуру, а также за счет более быстрого развития финансового сектора.
Однако наиболее интересным оказалось его заявление о том, что богатые сырьевыми ресурсами развивающиеся страны не только не имеют стимулов для проведения структурных реформ, но и более того: их запасы служат причиной деградации политических институтов и сворачивания положительных начинаний. «Плохие институты являются выгодными для систем, где велико влияние коррупции и где невелика заинтересованность, например, в независимых судах или системе судебных исполнителей, не позволяющей незаконно выводить активы».
Используя количественные критерии, г-н Сонин пришел к печальному выводу, что после распада СССР институты в постсоветских сырьевых странах не развивались в положительную сторону, а, напротив, становились все менее качественными. По его мнению, это оказало негативное влияние на возможности диверсификации в этих государствах.
Во второй день конференции гвоздем программы стала лекция профессора экономики Нью-Йоркского университета Нуриэля Рубини, одного из немногих известных экономистов, предсказавших начало кризиса. В своем выступлении он обрисовал главные позитивные и негативные тенденции в мировой экономике, сравнив ее со стаканом с водой, который сегодня полон только наполовину, да и то лишь благодаря масштабному накачиванию ликвидностью национальных экономик.
Однако, несмотря на крупные финансовые инъекции, плохих известий по-прежнему больше, чем хороших новостей. При этом г-н Рубини предпочел начать с обзора позитивных изменений в мировой экономике. «Несмотря на глубокий кризис, начавшийся в 2008 году, последние два года глобальная экономика восстанавливалась и демонстрировала позитивный рост. Положительную динамику демонстрировали Китай, США, некоторые страны еврозоны и даже Япония».
Второй положительный фактор заключается «в остаточном характере» рисков дефляции в отдельных развитых странах и двузначной инфляции на развивающихся рынках. «Эти риски имеют хотя и не нулевую, но все же меньшую вероятность реализации, чем в прошлом году. И сейчас мы должны больше концентрироваться на рисках инфляции, чем дефляции».
Еще одним плюсом экономист назвал хорошие отчеты о прибылях и убытках ведущих корпораций и финансовых институтов, хотя частично это было вызвано политикой компаний по сокращению персонала и снижению зарплат. Но в целом корпоративный сектор находится в хорошей форме. «Только крупнейшие американские корпорации заработали в период восстановления $2 трлн. Поэтому появляется уверенность в том, что они будут больше тратить на персонал и на увеличение рабочих мест, а также на сделки слияний и поглощений. То есть корпоративный сектор остается в позитивном состоянии и служит показателем того, что глобальная экономика движется по пути восстановления».
Четвертым положительным фактором стал экономический рост в развивающихся странах, и в первую очередь в Бразилии, России, Индии и Китае. «Позитивный тренд в глобальной экономике возникает от экономических рынков, которые принято называть формирующимися. Поэтому здесь в будущем мы можем видеть очень много локомотивов, которые появятся на мировой экономической сцене. Я имею в виду не только страны БРИК. Если посмотрим по всему миру, то многие формирующиеся рынки в настоящее время демонстрируют очень хороший, впечатляющий экономический рост, и, что самое главное, в перспективе он может сохраниться».
В их число могут войти латиноамериканские и центральноазиатские страны, среди которых экономический советник президента США отдельно выделил Казахстан. «Я говорю не только об Азии, но и о Латинской Америке, экономика которой очень хорошо восстанавливалась после кризиса. Также сейчас очень хорошо себя чувствует экономика Центрально-Азиатского региона. А такая страна, как Казахстан, имеющий огромный потенциал природных ресурсов, в частности нефти, может в ближайшей перспективе хорошо зарекомендовать себя в экономическом плане и привлекать больше инвестиций».
И, наконец, последней положительной тенденцией стало уменьшение рисков на финансовых рынках и снижение вероятности наступления второй рецессии в США. Произошло это благодаря действиям монетарных властей. «Улучшению ситуации способствовала политика количественного смягчения Федеральной резервной системой и насыщение рынков ликвидностью Европейским центральным банком. Все это стало стимулом роста цен на активы и снижения объемов заемного капитала, выводящих мировую экономику на новый виток развития». В результате положительные изменения снизили риски неблагоприятного развития ситуации в мировой экономике, а сами риски стали «более позитивно» оцениваться инвесторами, резюмировал г-н Рубини.
Однако из дальнейшего выступления американского экономиста стало ясно, что негатива намного больше, чем позитива. Если для оценки положительных изменений в глобальной экономике г-ну Рубини понадобилось менее 15 минут, то для характеристики отрицательных тенденций ему пришлось потратить все остальное время своего часового выступления.
Прежде всего, восстановительный рост развитых стран оказался ниже ожидаемого экспертным сообществом. «В последние два года наблюдалось восстановление роста в США, Великобритании, в странах еврозоны и Японии. Но оно оказалось ниже ожидаемого, поскольку было меньше 3%. Это говорит о том, что экономика, несмотря на масштабные вливания ликвидности, очищается от плохой задолженности намного медленней, чем это предполагалось».
Другой негативный фактор заключается в росте суверенных рисков. Речь идет о больших бюджетных дефицитах и государственных долгах. «Это касается не только Греции, Португалии, Ирландии, Испании и Италии, где наблюдается активная работа по решению этих проблем, но и Великобритании, США и Японии, где эта работа еще не началась».
При этом в отдельных государствах еврозоны госдолг составляет более 100% ВВП, и уже сейчас необходимо предпринимать меры для его сокращения. «Нужно как можно быстрей сокращать госдолги и уменьшать бюджетные дефициты. Если не удастся уменьшить эти показатели в ближайшее время, то проблема может стать неуправляемой, и даже США, наряду со странами ЕС, могут столкнуться с фискальным кризисом», – назвал цену промедления экономист.
Проблемы еврозоны усиливаются из-за неплатежеспособности отдельных стран не только в краткосрочной, но и в долгосрочной перспективе. «Даже если Греция выполнит рекомендации МВФ – сократит дефицит бюджета и проведет структурные реформы, – госдолг страны, в лучшем случае, будет на уровне 150% ВВП. А это тот уровень, который говорит о неплатежеспособности государства. Для примера: дефолт в России и Аргентине объявлялся тогда, когда их госдолг составлял 50% ВВП. Поэтому рано или поздно Греции придется пойти на реструктуризацию своих обязательств. И острота проблем будет зависеть от того, как это будет сделано». И все же экономист уверен, что, несмотря на все эти проблемы, риск коллапса еврозоны, как и риск вероятности дефолта по госдолгу отдельных европейских стран, по сравнению с прошлым годом снизился.
Четвертая негативная тенденция для глобальной экономики исходит от США. Несмотря на то что рост ВВП в прошлом году составил 2,9%, в этом году он ожидается лишь на уровне 2,8%, хотя в конце прошлого года эксперты прогнозировали 3,5%. Более того, г-н Рубини не исключает, что из-за высоких цен на нефть рост американской экономики окажется даже ниже 2,8%.
В качестве «отдельного серьезного риска» для США он назвал ситуацию с дефицитом федерального бюджета. В этом году, по его оценкам, он превысит отметку в $1,5 трлн, или 10% ВВП. Проблема осложняется тем, что среди политической элиты нет единства в вопросах экономической политики. Но если дефицит не будет снижен, существует высокая вероятность роста ставок по казначейским бумагам США.
Пятый негативный фактор связан с Китаем и другими развивающимися странами, где наблюдается перегрев экономики и увеличиваются инфляционные риски. С этим фактором тесно связана еще одна отрицательная тенденция – высокие цены на нефть, рост которых подталкивается событиями на Ближнем Востоке и в Северной Африке. Чрезмерное удорожание черного золота может усилить риски новой волны кризиса. «Если цена на нефть будет $140 за баррель и выше, то существует высокая вероятность снижения темпов роста или даже начала новой рецессии и, в первую очередь, в странах еврозоны. В конечном счете это негативно скажется на развивающихся рынках и глобальной экономике».
В заключение г-н Рубини ответил на вопрос, какие из вышеназванных проблем, по его мнению, могут стать главными триггерами новых экономических потрясений. Во-первых – это распространение кризиса госдолга на Испанию и другие страны ЕС, а во-вторых – нерешенность проблемы высокого бюджетного дефицита в США. Главный же вопрос, который стоит сегодня перед мировой экономикой, заключается в том, продолжится ли глобальный экономический рост после того, как воздействие крупномасштабных денежных вливаний сойдет на нет.
На фоне этих и многих других выступлений, прозвучавших на конференции, невольно напрашивается вывод, что, несмотря на продолжающийся восстановительный рост глобальных рынков, все же есть опасения, что остающиеся риски и проблемы могут трансформироваться в очередные финансовые потрясения.