Во второй половине апреля Астана принимала делегатов III горнопромышленного форума «МАЙНЕКС Центральная Азия 2012», которые обсуждали широкий круг вопросов, касающихся дальнейшего развития отрасли: начиная от финансирования проектов и заканчивая подготовкой кадров. Однако наиболее актуальной проблемой, на наш взгляд, оказалось восполнение минерально-сырьевой базы, а потому большинство спикеров посвятили свои выступления именно ей.
В работе международного форума, организатором которого выступила компания Advantix Ltd, приняло участие более 450 делегатов из 20 стран мира. Среди них – представители профильных министерств и ведомств государств Центрально-Азиатского региона, топ-менеджеры ведущих компаний, работающих в сфере разведки, добычи, обогащения и экспорта минерального сырья, а также, предоставляющих финансовые, консультационные, юридические, аудиторские, программные и инженерные услуги в сфере недропользования.
В качестве почетных гостей форума выступили посол Великобритании в Казахстане Дэвид Моран и посол Канады в Казахстане Стивен Миллар. Оба дипломата отметили, что наша республика по-прежнему является экономическим лидером региона, а ее минерально-сырьевые ресурсы остаются в фокусе внимания канадских и британских инвесторов. В этой связи неудивительно, что оба посла единодушно заявили о готовности своих стран поделиться с Казахстаном наработками в сфере инновационных технологий, внедрения ноу-хау в технику безопасности и природоохранную деятельность, а также развитие человеческих ресурсов.
Вместе с тем, сотрудничая с западными партнерами, казахстанским горнякам и металлургам не стоит забывать о том, что сегодня отечественный ГМК функционирует в условиях Таможенного союза и Единого экономического пространства. По словам заместителя Генерального секретаря ЕврАзЭС Мурата Мусатаева, создание ЕЭП привело к тому, что исторически сложившаяся высокая степень взаимозависимости производственных комплексов стран-участниц получила новый потенциал своего развития. Вместе с тем для обеспечения полноценного функционирования ЕЭП в период до 2015 года потребуется принять 13 международных договоров и 42 нормативных документа. Мурат Мусатаев подчеркнул, что одновременно правивительствам России, Беларуси и Казахстана нужно будет обеспечить выполнение более 70 обязательных мероприятий, которые окажут прямое или косвенное влияние на деятельность ГМК своих стран. В частности, с 1 января 2013 года будут унифицированы железнодорожные тарифы на перевозки грузов, что подразумевает: на территории каждого из государств ЕЭП вместо экспортного, импортного и внутреннего тарифов будет действовать единый тариф. До 31 декабря 2013 года будет гармонизировано их банковское, валютное и страховое законодательство, а с 1 января 2014 года введен единый национальный режим в системе государственных закупок. Кроме того, с 1 яваря 2015 года правительствам необходимо обеспечить равноправный доступ к услугам железнодорожной инфраструктуры для перевозчиков стран ЕЭП и переход на рыночные (равнодоходные) цены на природный газ. Все это приведет к тому, что уже к 2016 году Единое экономическое пространство будет функционировать в полноформатном режиме. По мнению г-на Мусатаева, это позволит нашим государствам объединить усилия по развитию своих промышленных предприятий, вывести их на качественно новый технологический уровень и обеспечить конкурентоспособность.
Более детально проблемы и перспективы отечественного ГМК в рамках интеграционных процессов ЕЭП обозначил Председатель Координационного совета Евразийского делового совета Олег Сосковец, напомнив, что Европейский союз фактически был построен на основе отраслевых объединений угля и стали он прямо заявил, что Казахстану и России необходимо провести модернизацию взаимоотношений в горно-металлургическом секторе.
Так, он заявил, что один из сложных процессов, негативно влияющих на совершенствование горнодобывающей промышленности, связан с позицией ряда частных компаний, которые после распада СССР взяли в управление предприятия ГМК. «Они достаточно эгоистично формируют ценовую политику, а потому пока какого-то корпоративного объединения не наблюдается. Я надеюсь, что после того как будут сформированы условия ЕЭП, произойдет «передислокация» имущественных отношений, а заинтересованность в увеличении взаимных объемов производства и поставок должна стать преимущественной».
Этот камень был брошен прежде всего в огород Соколовско-Сарбайского горно-обогатительного производственного объединения (ССГПО), которое традиционно снабжает железорудным сырьем Магнитогорский металлургический комбинат. Недавно поставки ССГПО на это российское предприятие были значительно снижены из-за разногласий в области ценообразования. А потому, как считает г-н Сосковец, «это одна из тех проблем, которую необходимо обсуждать, чтобы изменить взаимоотношения на рынке».
В этой связи он предложил объединить усилия в производстве ферросплавов и специальных сталей, а также в расширении экспортных металлургических рынков. В настоящее время Россия производит не более 100 тыс. тонн нержавеющих марок сталей, тогда как не обладающая собственными ресурсами Финляндия выпускает в 10 раз больше. Вместе с тем, имея практически монопольные позиции по никелю в России и хрому в Казахстане, мы можем стать главным поставщиком специальных сталей на мировой рынок, включая рынки европейских стран. Для этого развитие ферросплавного производства в Казахстане необходимо рассматривать в увязке с использованием мощностей российских сталеплавильных заводов на Урале, которые профилируются на выпуске специальных сталей. Это особенно важно, если учесть, что сегодня практически единственным прямым экспортным каналом для казахстанских горняков и металлургов является Китай, который за последние годы увеличил производство стали до 700 млн тонн. В такой ситуации любое колебание китайского рынка, «особенно в сторону снижения производства, будет очень серьезно отражаться на экономике соседних государств, и в первую очередь Казахстана», – резюмировал г-н Сосковец.
Большая казахстанская геология. Том 2
Интерес российских металлургов к казахстанским горнодобывающим мощностям вполне понятен – сегодня единственным конкурентом нашей страны, с точки зрения запасов хрома, является Южная Африка. Однако здесь не все так просто, как кажется на первый взгляд.
По словам Директора горного департамента ENRC Kazakhstan Наримана Арипова, в Казахстане заканчиваются разведанные запасы легкодобываемых и легкоперерабатываемых руд марганца, хрома и железа. Более того, объем прогнозных ресурсов марганца и железа сейчас меньше, чем утвержденных запасов. «В абослютных цифрах все выглядит хорошо, однако существенная часть запасов по качеству не соответствует требованиям металлургического передела на предприятиях Казахстана. Скажем, по железу – это более половины из 18 млрд тонн. По хрому вроде бы и ресурсов, и запасов много, но оснавная их часть находится на глубине более 300 метров, что требует больших затрат для их добычи. Таким образом, наступает момент, когда легкодобываемые запасы подошли к концу». В этой связи для сохранения конкурентоспособности продукции необходимо расширить сырьевую базу за счет открытия новых месторождений вблизи существующей инфраструктуры предприятий ССГПО и ТНК «Казхром».
В то же время Жандос Абишев, Директор по управлению горно-металлургическими активами АО ФНБ «Самрук-Казына», заявил, что у Казахстана огромный потенциал с точки зрения прироста запасов по основным видам металлов. На сегодняшний день в промышленное освоение вовлечено 10–15% разведанных запасов: разрабатывается 19 из 55 крупных месторождений железа, 10 из 33 – марганцевой руды, 12 из 20 – хромовой руды, а также 75 из 282 месторождений золота. Все это говорит о том, что последовательное проведение геологоразведочных работ может существенно увеличить минерально-сырьевую базу и позволит Казахстану войти в десятку крупнейших стран по объему запасов основных металлов.
Понятно, что в восполнении запасов и развитии недропользования заинтересовано в первую очередь государство, поскольку это явлется основой для привлечения инвестиций и во многом определяет реализацию его геополитических интересов. Планы правительства Казахстана по расширению поисковых работ, открытию и оценке прогнозных ресурсов новых перспективных площадей представил в своем выступлении Вице-министр индустрии и новых технологий Нурлан Сауранбаев. По его словам, в советское время, в годы так называемой «Большой казахстанской геологии», была проделана огромная работа по геологическому изучению недр, плоды которой до сих пор служат на благо отечественой экономики. Однако сейчас темпы добычи в стране превышают восполнение МСБ, а потому назрела необходимость в увеличении объемов ГРР. При этом, поскольку практически все легкодоступные приповерхностные месторождения были открыты еще в 60-х годах прошлого века и большая их часть уже разработана, акцент в рамках запускаемого правительством второго тома «Большой казахстанской геологии» будет ставиться на изучении более глубоких горизонтов. «Этот путь сейчас повторяют практически все мировые горнодобывающие державы. Сейчас вероятность открытия крупных поверхностных месторождений уже достаточно низка».
В этой связи г-н Сауранбаев рассказал делегатам форума об основных задачах, включенных в Концепцию развития геологической отрасли Республики Казахстан до 2030 года, которую сейчас разрабатывает его ведомство.
Прежде всего будет усилено участие государства в финансировании более ранних и, соответственно, более рискованных региональных и поисковых стадий геологоразведочных работ с учетом первоочередного восполнения менее обеспеченной ресурсной базы цветных, благородных, редких и редкоземельных металлов.
Вторая задача – совершенствование нормативно-правовой и нормативно-технической базы с целью повышения инвестиционной привлекательности и внедрения инновационных технологий для геологического изучения недр.
Третий аспект – развитие механизмов ГЧП путем привлечения ведущих мировых геологоразведочных и горнодобывающих компаний для участия в реализации проектов государственного геологического изучения недр. По словам г-на Саудабаева, международные игроки, помогая нашему государству, получат определенные преференции при проведении переговоров по контрактам на недропользование. «В нефтяной отрасли данная система достаточно хорошо развита, так называемые «изучения» на Каспии производятся уже давно, и выгода от этого обоюдная».
Еще одна задача – развитие инфраструктуры геологической отрасли, в первую очередь в сфере научных общегеологических и прикладных исследований, а также внедрения инновационных технологий. «Сегодня в Казахстане нет ни одной аккредитованной лаборатории, а потому недропользователи вынуждены проводить обследование проб в других странах, при этом их вывоз за пределы республики связан с большой волокитой». В этой связи планируется создание мощного научно-исследовательского центра, современной лаборатории с полным комплексом для анализа геологических проб и кернохранилищем.
И наконец, последний пункт концепции – это создание эффективной системы подготовки и повышения квалификации отраслевых кадров. Нурлан Саудабаев признал, что сейчас в геологической отрасли наблюдается острый дефицит профессионалов, особенно молодого поколения. Единственное учебное заведение на территории Казахстана, за выпускниками которого стоит очередь, – это Семипалатинский геологоразведочный техникум. Остальные требуют дополнительной подготовки. Потому уже с этого года, по президентской программе «Болашак», специалисты отрасли будут направляться для прохождения стажировки и повышения квалификации в ведущие зарубежные организации. Кроме того, вице-министр предупредил, что государство будем очень строго следить за тем, чтобы отчисления недропользователей в рамках контрактных обязательств прежде всего направлялись именно на подготовку кадров для геологической отрасли.
Итак, после долгих лет «тотального увлечения» углеводродами, правительство Казахстана наконец обратило внимание на плачевное положение дел с минерально-сырьевой базой твердых полезных ископаемых. Весьма интересным в этой связи оказалось выступление Дэвида Пирса, Управляющего директора SRK Consulting. Он представил итоги исследования, проведенного в 2011 году по заказу правительства России, которое также озадачилось проблемой отсутствия интереса частных инвесторов к инвестициям в геологоразведку. Как считает г-н Пирс, полученные результаты вполне применимы и для Казахстана, поскольку перед всеми, будь то российские, казахстанские или международные компании, стоят одни и те же вызовы и проблемы.
В настоящее время в глобальном масштабе на геологоразведку ежегодно затрачивается около $11 млрд, причем 40% этой суммы вкладывают небольшие компании, так называемые «юниоры». На Россию и Казахстан приходится соответственно 3,5% и 0,7% общемировых затрат на ГРР. Для сравнения: Канада осваивает 18%, Австралия – 11%, Чили и Перу – по 5%. Не впечатляют наши показатели и с точки зрения объема работ на один квадратный километр: $28/км2 в Казахстане и $29/км2 в России. Тогда как в Канаде эта цифра составляет $178/км2.
В первую очередь, это связано с тем, что наши действующие горнодобывающие предприятия опираются на исторические данные, полученные в советские годы. Между тем для того чтобы восполнение МСБ не отставало, необходимо проводить большие объемы ГРР, поскольку лишь немногие разведочные проекты доходят до промышленной стадии. Для примера: сейчас в мире эксплуатируется только 15% всех месторождений меди, 4% находится на этапе подготовительных работ, а 81% – на этапе оценки.
Как отметил г-н Пирс, инвестиции в ГРР являются высокорискованными, поскольку никаких гарантий их возврата нет и быть не может. Большинство разведочных участков впоследствии не доходят до стадии отработки. И это притом, что, к примеру, затраты на открытие месторождения золота в среднем составляют $70 млн.
В этой связи, возникает вопрос: кто должен тратить большую часть этих средств – государство, или частные компании? Как показывает мировая практика, основная часть затрат на ГРР приходится на частный сектор. В основном это небольшие разведочные компании, которые для осуществления геологоразведки опираются на долевое финансирование и используют энтузиазм профессиональных геологов. И хотя большинство из них терпят неудачу, некоторые все же добиваются успеха и делают целые состояния, что поддерживает интерес инвесторов к «юниорскому» бизнесу. Значительное количество игроков создает критическую массу, что дает возможность для альтернативной интерпретации данных.
В свою очередь, государство может способствовать геологоразведке через финансирование региональных геологических программ. При этом оно должно обеспечить сбор всех разведочных данных и бесплатное их предоставление другим компаниям для анализа. В качестве примера г-н Пирс привел опыт штата Южная Австралия, который финансировал исследование на своей территории методами дистанционной съемки, а потом раскрыл его результаты частным игрокам, что в итоге привело к открытию крупнейшего в мире уранового месторождения Olympic Dam.
Кроме того, государство должно максимально облегчить процедуры получения лицензий, одновременно стимулируя частные компании действительно заниматься разведкой, а не спекуляцией. Сделать это можно путем увеличения ежегодных лицензионных платежей. В этом плане показателен пример Швеции, где отчеты о результатах геологоразведки доступны в электронном виде для разведочных компаний, исследователей и широкой публики, а выдача лицензии занимает не более 3 месяцев. При этом компания платит первый взнос в размере $90 за 2000 га, а затем осуществляет ежегодные платежи, которые постоянно растут: с $0,7/га за первый год до $15/га за 11–15 лет. Аналогичный механизм работает в Монголии, где наряду с этим есть требования по выполнению минимального объема работ, которые также увеличиваются по мере срока действия лицензии.
Кстати, проблема «спекулирования» особенно актуальна для Казахстана. По данным Нурлана Сауранбаева, сегодня в республике вовлечено в эксплуатацию менее 40 % запасов твердых полезных ископаемых, переданных недропользователям. По ряду из них, таким как олово, вольфрам, тантал, ниобий, никель, бор, магнезит, магнезиальные и калийные соли, месторождения до сих пор не разрабатываются. Именно это в свое время стало причиной введения моратория на заключекние новых контрактов, который действует до сих пор.
Завершая свое выступление, г-н Пирс особо подчеркнул, что для того чтобы привлечь в геологоразведку и разработку месторождений малые и средние компании, государство должно обеспечить их законодательную поддержку. «Свободный денежный поток после вычета эксплуатационных и капитальных затрат приблизительно распределяется в соотношении 1/3 государству, а 2/3 инвестору. При этом усилия инвестора вознаграждаются приблизительно через 8 лет после первых вложений, а государство получает прибыль с начала добычи. Таким образом, новые проекты очень выгодны государству, однако оно должно гарантировать компаниям уверенность в правах собственности и стабильность».
Казалось бы, в теории все довольно просто достаточно обеспечить беспрепятственный доступ к геологической информации, установить низкую планку стоимости для первого входа, и тогда «юниоры» привлекут в Казахстан сотни миллионов долларов. Однако нынешние реалии показывают, что нам до идеальной картины еще очень далеко. Весьма красноречиво положение с развитием юниорского бизнеса в нашей стране охарактеризовал Ник Кларк, генеральный директор Central Asia Metals plc. «Сейчас здесь присутствуют три маленькие компании (речь идет о Hambledon Mining, Frontier Mining и самой Central Asia Metals – Ред.). А если бы мы провели подобный форум в Австралии, Америке, Африке или в любой другой стране, где действительно развита горнодобывающая отрасль, то вы увидели бы 20–30 компаний малого и среднего уровня, которые уже занимаются геологоразведкой, производством и добычей». Для того чтобы обеспечить условия для работы малых и средних проектов, правительству необходимо снизить бюрократию и сократить временные затраты на осуществление процедур.
В свою очередь, Тим Дафферн, генеральный директор Hambledon Mining plc, обратил внимание на проблему роста затрат на производство, которые только в прошлом году увеличились на 10 %, главным образом из-за повышения цен на электроэнергию и топливо. «Казахстан – уже не такая низкозатратная страна, какой была 7–8 лет назад. Поэтому, чтобы сократить издержки, компании должны проводить оптимизацию и модернизировать свое производство».
Впрочем, что говорить о небольших игроках, если даже глобальные лидеры далеко не всегда в восторге от действия наших чиновников. В частности, Дэвид Неуберг, Вице-президент по международным проектам Cameco Corporation, отметил, что Казахстан вводит все более строгие меры в отношении контроля над разработкой недр и в этой связи меняет условия подписанных ранее соглашений. «Конечно, бизнес меняеся везде, но нужно убедиться в том, что инвестор, а с ним и государство, смогут получать хорошую прибыль, и здесь очень важна политическая стабильность. У вас очень сильное антикоррупционное законодательство, но страна все еще занимает одно из последних мест в мире по прозрачности. Поэтому мы просим приложить больше усилий для обеспечения транспарентности, чтобы международные компании, котирующиеся на биржах, могли получить четкую картину того, что происходит в бюрократических процедурах».
По мнению Директора Центрально-Азиатского геологоразведочного управления Rio Tinto Криса Велтона, иностранные инвестиции в казахстанском ГМК блокирует недостаточно последовательная политика государства. Система регулирования сложна, бюрократична и труднопонимаема для инвестора. Процесс развития проекта требует получения разрешений от множества госорганов, а право инвестора добывать то, что он обнаружил, не гарантируется. Кроме того, наличие преимущественного права государства ведет к тому, что в Казахстане сроки и структура сделок купли-продажи горнорудных активов не соответствуют международным отраслевым стандартам. При этом техническое регулирование носит предписывающий характер, что также не способствует применению инновационных подходов и решений, а доступ к геологической информации можно получить только после длительных и сложных переговоров.
Второй блок вопросов, на который обратил внимание г-н Велтон, – это отсутствие по-настоящему справедливой конкуренции. Иностранных инвесторов заставляют быть партнерами национальных компаний, но до сегодняшнего дня это не имело особого успеха с точки зрения привлечения иностранных инвестиций. «Опять же, в Казахстане все еще действует мораторий на выдачу новых лицензий, но даже когда он будет отменен, отсутствие прозрачности в тендерном процессе означает, что иностранные инвесторы не могут быть уверены в том, что их реально захотят услышать».
Решения по предоставлению права недропользования принимаются закрыто и опираются только на размер подписного бонуса и социальных выплат, без учета технологической компетенции победителя и его способности развивать проект. Сам по себе тендерный процесс имеет изъяны, шансы победить в конкурсе «очень низкие и скользкие», а потому инвесторы достаточно сдержанны в том, чтобы раскрывать свои идеи, поскольку не хотят, чтобы потом ими пользовался кто-то другой.
Тем не менее, при определенном изменении в законодательстве и подходах правительства, «иностранные инвесторы с нетерпением ожидают возможности для развития горнорудного сектора Казахстана», – подсластил свое выступление представитель Rio Tinto.