Анатомия девальвации
Редакционный обзор
В феврале Нацбанк провел «блестящую хирургическую операцию», обвалив тенге. Возможно для госфинансов шоковый метод наиболее безболезнен, другой вопрос – были ли учтены все последствия для развития экономики. А потому неудивительно, что новые инициативы регулятора также вызывают определенные опасения.
Напомним, еще в октябре прошлого года, выступая в Сенате, глава Нацбанка Кайрат Келимбетов клятвенно заверял депутатов, что никаких оснований для беспокойства нет: «Те фундаментальные факторы, которые влияют на политику по обменному курсу национальной валюты, не претерпели изменений. Вы знаете, это касается и цены на нефть, и ситуации с обменным курсом российской валюты. Национальный банк продолжит политику по сглаживанию резких скачков обменного курса тенге».
Примечательно, что даже за две недели до девальвации Нацбанк упорно отрицал, что такое возможно. Для этого он выпустил специальное заявление, в котором говорилось, что «в условиях благоприятной внешней экономической конъюнктуры и стабильного макроэкономического положения в Казахстане причин для девальвации тенге нет».
Нацбанк настаивал, что наблюдаемое с начала года заметное ослабление нацвалюты происходит в рамках тренда, в пределах, адекватных текущим экономическим условиям, а потому ситуация на валютном рынке остается стабильной и находится под постоянным мониторингом. Далее в сообщении говорилось, что регулятор продолжит придерживаться прежней курсовой политики: «Интервенции на валютном рынке будут проводиться с целью сглаживания резких скачков обменного курса тенге, не оказывая влияния на формирование общего тренда, задаваемого рыночными предпосылками».
Однако уже 11 февраля Нацбанк сообщил, что принял решение отказаться от поддержания обменного курса тенге на прежнем уровне, сократить вмешательство в процесс его формирования и снизить объемы валютных интервенций.
Вот что говорилось в распространенном в тот же день пресс-релизе: «Чтобы не допустить дестабилизации финансового рынка и экономики в целом, Нацбанком будет установлен коридор колебаний курса тенге по отношению к доллару США от нового уровня 185 тенге за доллар США плюс/минус 3 тенге и продолжена политика по сглаживанию резких скачков и краткосрочной волатильности обменного курса. Но долгосрочный тренд обменного курса тенге будет формироваться под влиянием макроэкономических предпосылок».
При этом на специально созванном брифинге глава Нацбанка назвал несколько аргументов в пользу резкого ослабления тенге: «Первое, это то, что ситуация во всех развивающихся странах, в частности в странах БРИКС, говорит об ослаблении валют этих стран по отношению к доллару. Мы отслеживаем 22 из 24 валют и видим, что все это время были колебания».
В качестве второй причины г-н Келимбетов назвал неопределенность по обменному курсу российского рубля. «Вы помните, что в 2013 году было ослабление на 7%, и в январе этого года была такая же тенденция».
Еще одним фактором, на который сослался «главный банкир», стало состояние платежного баланса: «Несмотря на то что счет текущих операций остается положительным, в целом наблюдается рост импорта. К тому же были высокие девальвационные ожидания в экономике, и в связи с этим было усиление спекулятивных операций. Нацбанк регулярно вынужден был принимать участие на валютном рынке».
Весьма «лукавой» оказалась реакция правительственных чиновников. Так, например, на пресс-конференции в Астане министр экономики и бюджетного планирования Ерболат Досаев заявил, что узнал о девальвации нацвалюты из Интернета. Однако уже через несколько дней глава Нацбанка признался, что решение о ней разрабатывалось в течение полугода.
Как бы то ни было, вывод о том, что девальвация состоится, можно было сделать уже из анализа платежного баланса Казахстана за девять месяцев прошлого года. Дело в том, что впервые с кризисного 2009 года сальдо текущего счета по балансу платежей республики за три квартала оказалось дефицитным. Дефицит составил $193,6 млн против ожидаемого профицита в $153,1 млн, а также против профицита $3,542 млрд за тот же период 2012-го.
Причем наихудший результат по этому показателю сложился по итогам III квартала. Отрицательное сальдо текущего счета за этот период превысило $2,135 млрд против дефицита чуть более $1 млрд за июль–сентябрь 2013 года. Отрицательный результат по этому показателю в первую очередь объясняется огромным дефицитом первичных доходов: только в III квартале прошлого года он составил $7 млрд.
Негативное влияние оказал и торговый баланс. Его положительное сальдо в июле–сентябре 2013 года сократилось почти на $1,25 млрд – до более $7,271 млрд (по сравнению с аналогичным периодом 2012 года). Это произошло за счет снижения экспорта товаров более чем на $1,3 млрд, в то время как импорт сократился всего на $103 млн.
Еще одним негативным фактором для текущего счета стал дефицит баланса услуг. Только в III квартале прошлого года он превысил $1,946 млрд, а по итогам первых девяти месяцев перевалил за $5,234 млрд против $5,795 млрд в январе–сентябре 2012-го.
Отрицательные показатели платежного баланса по текущим операциям несколько нивелировали положительный результат по финансовому счету. Однако большой дефицит по статье «пропуски и ошибки» ($4,954 млрд) вкупе с отрицательным сальдо по текущему счету привели к тому, что платежный баланс за январь–сентябрь 2013 года оказался в «красной зоне» – свыше $3,084 млрд против $1,023 млрд за аналогичный период годом ранее.
Именно негативный результат по этому индикатору, наряду со снижением курса российского рубля, заметно ослабил тенге в преддевальвационный период и стал главной причиной обвала 11 февраля.
Как справедливо отметили в Halyk Finance, в ситуации слабых показателей по платежному балансу режим обменного курса, который после девальвации 2009 года поддерживал нацвалюту в узком коридоре, начал терять доверие рынка: «Постепенная долларизация экономики в течение последних пяти лет ускорилась в 2013 году до той степени, когда она превратилась в атаку на обменный курс».
Хорошая мина при плохой игре
Однако девальвация нацвалюты оказалась не единственным неприятным сюрпризом от Нацбанка. Недавно регулятор подтвердил свое намерение требовать от банкиров снижения доли неработающих кредитов и ограничить темпы роста беззалоговых займов. Однако, как показывает опыт реализации прежних инициатив и поручений чиновников, достичь желаемых результатов в обозначенные сроки не представляется возможным. Достаточно вспомнить срыв первоначальных сроков объединения всех НПФ в единый фонд до 1 июля прошлого года или обещания регулятора ввести Базель III с начала 2013-го.
Тем не менее еще на декабрьской пресс-конференции г-н Келимбетов заявил о согласии банков второго уровня значительно сократить долю неработающих займов (NPL) в течение ближайших двух лет. По плану монетарных властей предполагается, что уровень таких займов должен постепенно опускаться: ниже 20% – к началу 2014 года, 15% – к 2015-му, 10% – к 2016-му. После этого ограничение на долю «плохих» кредитов должно стать пруденциальной нормой. Причем в случае ее нарушения предусматриваются самые жесткие меры, вплоть до лишения провинившегося банка лицензии и запретов для отдельных топ-менеджеров на занятие руководящих должностей.
«В ближайшее время мы примем решение, что с 1 января 2016 года невыполнение обязательств банками повлечет за собой меры – отзыв определенных лицензий и т. д. Это очень серьезный посыл, и банки нас услышали. Мы также отрабатываем эти вопросы с Налоговым комитетом и Министерством финансов, чтобы у нас было четкое понимание и поддержка по внесению изменений в законодательные акты».
Взамен на согласие снизить долю неработающих займов глава Нацбанка пообещал БВУ упростить процедуры банкротства заемщиков и продлить после 2013 года действие нормы по освобождению от налогов провизий, восстанавливаемых в случае списания «плохих» активов за баланс.
Кроме того, предполагается, что вопрос с проблемными займами будет решаться с помощью дочерних организаций БВУ по управлению стрессовыми активами, а также коллекторских агентств и Фонда проблемных кредитов Нацбанка.
Однако, как показывает предыдущий опыт по очистке балансов банков от «токсичных» активов (начиная с создания в ноябре 2008 года Фонда стрессовых активов и кончая формированием Нацбанком Фонда проблемных кредитов в апреле прошлого года), меры регулятора так и не привели к положительным результатам. Очередная инициатива «главного банка» имеет все шансы на провал.
Как признался на пресс-конференции сам г-н Келимбетов, на 1 декабря этого года объем неработающих займов в среднем по банковскому сектору достиг 4,158 трлн тенге, или 31,4% от кредитного портфеля БВУ. «Мы номер один в мире по неработающим кредитам. В 2014 году государство сконцентрирует свое внимание на эффективности денежно-кредитной политики. Будет рассмотрено насколько возможно перезапустить систему кредитования».
В то же время международные рейтинговые агентства, в частности Moody’s Investors Service и Fitch Ratings, считают, что с учетом реструктуризированных кредитов их доля может составлять 40% и выше. Но даже если опираться на официальные данные, очевидно, что снижение к началу 2014 года доли неработающих кредитов ниже 20% уже стало невыполнимой задачей.
Нереалистичными выглядят и планы Нацбанка по уменьшению к началу 2016 года доли NPL ниже 10%, особенно если учитывать, что у некоторых участников банковского рынка уровень неработающих займов в ссудном портфеле приближается к 50%, а у наиболее проблемных уже давно превысил эту отметку.
Однако дело не только в высоком уровне неработающих займов, но и в их оценке. Напомним, что теперь уже экс-председатель Нацбанка Григорий Марченко в июне прошлого года пытался объяснить недееспособность Фонда проблемных кредитов нежеланием банков соглашаться с размером дисконта ФПК по неработающим займам: «Поэтому процесс (передача NPL в фонд – ред.) идет медленно, но кто в этом виноват, на мой взгляд, совершенно очевидно. Однако банки никогда в этом не признаются». К слову, на тот момент в ФПК было передано только четыре проблемных займа.
При этом, как отмечали сами банкиры, передача «плохих» кредитов даже в их дочерние организации по управлению стрессовыми активами затрудняется забюрократизированностью процедур Нацбанка. Дело в том, что только он имеет право принимать окончательное решение: какой кредит разрешать передавать БВУ своим антистрессовым «дочкам», а какой нет.
В этой ситуации озвученные г-ном Келимбетовым планы по очистке банков от «токсичных» займов выглядят не более чем благим намерением. Куда более реалистичными остаются намеченные Нацбанком меры по ограничению роста выдачи беззалоговых потребительских кредитов. В настоящее время их доля в общем ссудном портфеле казахстанских БВУ составляет 15%, в России – более 30%, а в европейских странах – и вовсе более 50%. Однако проблема, по мнению «главного банкира», заключается не в объеме выданных беззалоговых займов, а в динамике их выдачи.
«С 1 января по 1 октября 2013 года объем таких займов увеличился более чем на 100%. Когда кредитный портфель за такой короткий период времени вырастает на 100%, безусловно, возникает вопрос: насколько заемщики, получающие кредиты, «качественные»? Также возникают и другие вопросы: насколько система рисков банков готова адекватно оценивать взятые риски?»
Для предотвращения перегрева на рынке потребительского кредитования Нацбанком совместно с представителями БВУ выработаны три превентивные меры реагирования. Во-первых, начиная с 1 февраля 2014 года рост выдачи беззалоговых займов в каждом банке должен ограничиваться 30% в год.
Во-вторых, с 1 апреля 2014 года обслуживание долга не должно превышать 50% дохода заемщика. Заемщики должны будут подтверждать это документами. Так, планируется, что с 1 января 2017 года, когда будет введено всеобщее декларирование, это требование станет очень жестким. «Сегодня мы отрабатываем нормативно-правовые документы с банками, когда ответственность за это, в основном, будет за банками второго уровня».
В-третьих, коэффициент взвешивания риска потребительского кредита будет повышен с 75% до 100% (ранее речь шла о 150%). Эта мера также начнет реализовываться с 1 апреля этого года.
Как считают эксперты, принятие превентивных мер против надувания очередного пузыря следует только приветствовать. Однако, они также отмечают, что есть и другая сторона этой медали: ограничение беззалогового кредитования приведет к снижению потребительского спроса, что негативно скажется на розничной торговле и темпах экономического роста. Одновременно с этим следует ожидать уменьшения объемов поставок импортных товаров и особенно бытовой техники.
Другим последствием от ограничения баззалогового кредитования станет снижение прибыльности банков, прежде всего тех, у кого выдача экспресс-займов является основным видом деятельности. Это также может стать причиной замедление улучшения качества кредитных портфелей БВУ в краткосрочном периоде. Ведь в условиях отсутствия эффективных механизмов по списанию проблемных займов и нежелания банкиров продавать их с большим дисконтом в ФПК, одним из способов повышения качества активов остается увеличение объемов выдачи новых кредитов.
Однако и это еще не все. Вслед за обвалом тенге регулятор заявил, что рассматривает возможность ограничить банки в выдаче займов в иностранной валюте заемщикам, получающим доходы в тенге. Общаясь с российскими журналистами 21 февраля, Кайрат Келимбетов отметил: «По нашему убеждению, долларовые кредиты могут получать только те компании или люди, которые зарабатывают в долларах. Поскольку есть такое понятие как валютный риск. Такой вопрос уже обсуждается».
Как считает г-н Келимбетов, реализация данной инициативы поможет банкам избежать ухудшения качества своих кредитных портфелей.Однако есть опасения, что в таком случае заемщики лишатся более выгодных условий заимствования по валютным кредитам.
Если в сентябре 2013 года доля валютных вкладов в общей структуре депозитной базы составляла 12%, то уже в декабре она достигла отметки 23,3%. Долларизация прослеживается не только на депозитном, но и на кредитном рынке. В начале осени доля валютных займов от общего ссудного портфеля приблизилась к 12%, в октябре – к 16%, в ноябре – к 19%, а в декабре – к 23%. Кстати, наибольшим спросом валютные займы пользовались именно у корпоративных заемщиков, на которых пришлось более 90% от валютного ссудного портфеля.
При этом разрыв по ставкам между валютными и тенговыми кредитами у корпоративных заемщиков составляет 2,4% (в декабре 2013 года средняя ставка по тенговым займам была на уровне 10%, по валютным – 7,6%). Вместе с тем разрыв в стоимости между валютными и тенговыми кредитами у розничных заемщиков составляет 8,9% (средняя ставка в тенге в декабре была на уровне 20,3%, а в иностранной валюте – 11,4%). Такой расклад позволяет прогнозировать, что меры, планируемые Нацбанком, могут привести к сокращению кредитования экономики.
Список статей
Индустриализация 2.0 или назад в будущее Сергей Гахов
Инновационный курс для второй пятилетки Айдын Кульсеитов
Лоббисты для бизнеса Зангар Ногайбай
Экспорт всему голова Мейержан Майкенов
Скорости не сбрасывай на виражах Светлана Арбузова
Быть первым по праву Редакционный обзор
«Легкой» нефти не будет Редакционный обзор
Тарифный марафон Алексей Нигай
Когда куры не клюют Редакционный обзор
Интеграция без крайностей Сергей Смирнов
Финдиректора держат совет Алексей Нигай
Как подготовить главный корпоративный документ Евгений Момот
Анатомия девальвации Редакционный обзор
Проблемным банкам нашли «стратегов» Редакционный обзор
Куда кривая выведет Алексей Нигай
Новые кадры для бизнеса Сергеяй Олифиров
Защитим наших детей Гульзира Амантурлина