Взаимный кризис доверия: риски и пути преодоления
Редакционный обзор
В начале апреля в Алматы прошла международная конференция по риск-менеджменту, организованная страховой компанией «Евразия». В течение двух дней эксперты обсуждали проблему возникновения финансового национализма, риски информационной безопасности, юанизацию мировой экономики, а также как события на Украине влияют на ситуацию в Казахстане и других странах Таможенного союза.
Открывая X юбилейную конференцию, председатель правления СК «Евразия» Борис Уманов отметил, что она с самого начала была задумана как площадка для обсуждения не только практических аспектов риск-менеджмента, но и более широкого круга вопросов, включая стратегические риски и глобальные проблемы. При этом он считает, что наша страна с ее взвешенной и многовекторной политикой, является оптимальным местом для организации подобного форума.
В этом году одним из главных факторов глобальной неопределенности является российско-украинское противостояние. «Поиском правых и виноватых сейчас занимаются политики и политологи, позже к этому процессу подключатся историки. Мы же, будучи практиками, ставим перед собой задачу-минимум – выжить в изменившихся экономических условиях, а в идеале – укрепить позиции своего бизнеса».
Это связано с тем, что именно страховщики приняли на себя «первый удар». Так, американский банк заблокировал транзакцию посольства России в Казахстане в адрес страховой компании, аффилированной с одним из бизнесменов, на которых распространились санкции Запада. Возникает вопрос: было ли это просто ошибкой или страховщикам следует готовиться к ухудшению операционной среды?
В этом контексте для Казахстана, входящего совместно с Россией и Беларусью в ТС, а также транспортирующего через территорию РФ большую часть своей нефти, крайне острой темой является то, в какой степени возможные санкции против России повлияют на страны, тесно связанные с ней экономически.
Еще одной ключевой угрозой, возникшей в последнее время, оказалась дестабилизация финансовой системы постсоветского пространства, а также появление «младшего брата» ресурсного национализма – национализма финансового. Так, Россия сегодня озвучивает планы по созданию национальной платежной системы, суверенного рейтингового агентства и банка, который будет работать только с одной валютой. Однако если отбросить политическую составляющую этого вопроса, то очевидно, что финансовый национализм – это шаг назад с точки зрения качества и универсальности.
«За последние двадцать лет после распада Советского Союза неоднократно предпринимались безуспешные попытки создать свои национальные платежные системы. Теоретически ничто не мешало нашим рынкам создать систему, которая могла бы конкурировать с такими мировыми гигантами, как Visa и MasterCard и претендовать на сколько-нибудь существенную долю от их доходов, получаемых в виде комиссий, а доходы эти только в России составляют порядка 4 млрд долларов в год. Сможет ли государство за полгода сделать то, что рынок не сумел сделать за 20 лет? Не факт».
Как считает Борис Уманов, ситуация с рейтинговыми агентствами аналогична, поскольку выбор агентств и их аналитиков должен определяться их профессиональными качествами, а не национальностью. И хотя международные рейтинговые агентства небезупречны, надо признать, что альтернативы им на сегодняшний день нет.
По мнению спикера, сегодня главным риском становится дефицит взаимного доверия. Именно на нем строится страхование, банковский бизнес, международное сотрудничество. «К счастью, доверие – это ресурс восстанавливаемый. Нет сомнения, что в каждой стране есть силы, которые осознают, что эскалация слов ведет к эскалации напряженности, которая чревата вооруженными конфликтами. Здравый смысл должен возобладать и остудить горячие головы. Не нужно быть профессиональным риск-менеджером, чтобы понимать, что «худой мир лучше доброй ссоры».
Казахстанские риски Крыма
Темы, поднятые главой «Евразии», получили свое развитие в ходе первой панельной дискуссии, участники которой попытались ответить на вопрос,почему Украина вдруг стала ареной боев между Россией и Западом.
В связи с этим разработчик системы Solvensy II и экс-представитель высшего органа Евросоюза, профессор Карел Ван Хул уверяет, что в случае с Украиной в действиях Евросоюза ничего экстраординарного не произошло. Для европейцев это лишь часть процесса создания большого рынка, над которым ЕС работает во всех направлениях, а Украина была всего лишь частью этих планов. Другое дело, что ЕС и США «недооценили важность Украины в мыслях россиян».
Директор Института экономики РАН, профессор Руслан Гринберг придерживается другой точки зрения:«До поры до времени ни Россия, ни Евросоюз не требовали от Украины ответа на вопрос: «С кем вы?» – и она пользовалась преимуществами отношений с обеими сторонами. Именно Евросоюз, на мой взгляд, спровоцировал Украину на решение, когда возникла жесткая необходимость подписать ничего не значащее по сути соглашение об ассоциации с ЕС». Он также напомнил слова «известного русофоба» Збигнева Бзежинского, который утверждал, что Россия без Украины не может состояться как великая держава, а значит, если подорвать ситуацию в последней, то можно перестать бояться России.
Еще один российский профессор, заведующий отделением востоковедения национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» Алексей Маслов, высказал свою версию. Согласно ей, сначала Россия, Украина и Беларусь стремились установить независимость, укрепляя свои статусы: элиты делили собственность, и то, что происходило у соседей, никого не волновало.Но как только произошла экономическая и политическая стабилизация, тут же начали возникать проблемы территориальных статусов. «Нет ни одной страны, у которой не было бы споров с соседом. И если Китай готов ждать, когда близлежащие с ним государства сами отдадут приграничные земли, то некоторые страны, в том числе и Россия, действуют по-другому, решая свои внутренние экономические и политические проблемы на внешней арене».
Руслан Гринберг, комментируя предложение о возможном разрешении конфликта путем объединения Евразийского экономического союза с ЕС, заявил, что не стоит строить иллюзий по поводу введения единой валюты в региональном пространстве СНГ. «Похоже, единственный шанс – это более активное участие национальных валют в расчетах, но для этого инфляция должна быть на уровне 1–1,5%, а не 6–8%, как сейчас».
Он также весьма негативно оценил тот факт, что Россия приняла решения по крымской проблеме, не посоветовавшись со своими партнерами по интеграции. Внутри союза и без того не было единой идеи, теперь же ситуация стала еще сложнее.«Мы выиграли Крым и проиграли Украину. И в дополнение Кремль получил косые взгляды со стороны своих партнеров по Таможенному союзу – Казахстана и Беларуси, а это уже очень серьезно…Мы мало думали о Казахстане, Молдавии, у нас были свои заботы. Сейчас наши президенты соберутся, подпишут соглашение о ЕАЭС, но боюсь, что из этого мало что выйдет».
Лоббизм – игра престолов
Весьма интересным оказалось выступление директора Группы оценки рисков Досыма Сатпаева, который свой доклад посвятил лоббизму и рискам информационной безопасности в Казахстане. Прежде всего он предложил определиться с терминами: «Под лоббизмом я понимаю целенаправленное воздействие на институты политической власти со стороны социальных, политических и экономических факторов с целью защиты и реализации своих интересов. Кроме того, лоббизм – это одна из форм коммуникационного менеджмента».
По его мнению, сегодня политическая информация превратилась в орудие межгрупповой борьбы. Это связано с тем, что, во-первых, для Казахстана, как и для большинства постсоветских государств, характерна система «входов изнутри», когда на процесс принятия решений существенное влияние оказывают группы давления, действующие внутри самой политической системы. Во-вторых, здесь в основном функционируют институциональные группы давления, представляющие собой звенья госаппарата или имеющие с ним тесные связи.
Как считает эксперт, в последнее время в Казахстане можно наблюдать изменения в практике прямого лоббизма: начали появляться структуры, которые не скрывают своих лоббистских намерений, а цель их создания изначально предполагала соответствующий инструментарий. В качестве примера он привел создание Национальной палаты предпринимателей, одним из соучредителей которой является правительство. То есть палата стала едва ли не первой официальной лоббистской структурой в стране.
По словам г-на Сатпаева, при изучении отечественного лоббизма следует акцентировать внимание именно на информационной функции групп давления, на их месте в казахстанской политической системе и роли в циркулировании политической информации. При этом спикер выделил две основные формы политической коммуникации: использование неформальных контактов (прямой, или внутренний лоббизм), а также использование off и on-line media (непрямой, или косвенный лоббизм).
Посредником в первой форме является человек, владеющий т. н. технологией know how («знать как») плюс know who («знать того, кто может быть полезен»).
Как считает г-н Сатпаев, использование неформальных контактов приводит к тому, что политическая информация перестает играть роль в коррекции политического развития. Это связано с тем, что на всех уровнях отбора и фильтрации поступающая извне информация искажается в сторону позитивных событий, процессов и результатов. Нередко правдивая информация просто не доходит до центра принятия решений. В итоге это ведет к неадекватной реакции на поступающие сигналы, что создает эффект запаздывания, препятствует упреждению серьезных конфликтов, как это было с событиями в Жанаозене. Сейчас особенно опасно появление информационной блокады вокруг Кашагана, поскольку, если решения будут приниматься исходя из искаженной информации, трудно ждать благополучного развития проекта, на который во многом опираются планы экономического роста Казахстана.
Что касается непрямой формы лоббирования через СМИ, то в качестве примера эксперт вспомнил кампанию против пенсионной реформы, которая в 2013 году даже привела к отставке министра труда и социальной защиты. «Власть чувствует, что косвенный лоббизм в виде блогеров и интернета уходит из-под контроля, а потому в последние два года пытается над этим работать».
Вместе с тем, как считает г-н Сатпаев, постоянное использование медиа-ресурсов против соперников – это палка о двух концах. Непрямой лоббизм предполагает доминирование на медиарынке управляемых СМИ, которые, с одной стороны, удобны в войне компроматов, а с другой – неконкурентоспособны в сравнении с зарубежными. Из-за этого Казахстан смещается на мировую информационную периферию, где мы становимся потребителями по большей части чужой информации и идеологии, что тоже представляет угрозу для всей политической системы. Ведь кто не управляет информацией, влияющей на общественное сознание, тот не управляет и своим государством.
Сегодня казахстанцы черпают информацию из разных источников, которые раскалывают медиапространство страны на отдельные сегменты по таким линиям противостояния, как государственные vs оппозиционные СМИ, казахскоязычные vs русскоязычные, offline vs online, местные vs иностранные, официальные источники vs неформальные каналы коммуникации. При этом с каждым годом наблюдается отток граждан в «альтернативную информационную реальность», где позиции властей довольно слабы. Как результат, пока элиты занимаются «игрой престолов», повышается риск того, что они могут окончательно утратить связь с обществом, которое окажется под полным информационным контролем других игроков.
Возвращение сеператизма
Руслан Гринберг свой доклад посвятил проблемам глобальной экономики. Одним из негативных трендов сегодняшней ситуации он называет всплеск сепаратизма как возвращения геополитики в ее самом «отвратительном» виде. «Положение тревожное, поскольку впервые после холодной войны мы начинаем без очевидных идеологических разногласий ненавидеть друг друга. Это очень грустно и унизительно для человечества в XXI веке». На фоне противоречий между ЕС и Россией по поводу Украины сепаратизм может проявляться самым неожиданным образом, в том числе в виде попыток отделения каких-то провинций от европейских стран.
Вместе с тем позитивной тенденциейобщемирового масштаба г-н Гринбергсчитает процесс возвращения государства в экономику, поспешный уход которого, по его мнению, и стал одной из глубинных предпосылок кризиса 2008–2009 годов. И хотя усиление роли государств может вызывать идеологические дискуссии, на практике это неизбежно, включая национализацию банков.
Особенно это характерно для России, которая, по уверениям спикера, сможет исправить проблемы в своей экономике только с помощью госпрограмм развития. По его оценкам, аналоги американского количественного смягчения (QE) в наших условиях будут значительно менее эффективны. Если на западных рынках при всех издержках такие вливания приводят к росту потребления и стимулируют спрос, то в России это сказалось бы лишь на объеме покупок импортных товаров 20–25% населения, которые и составляют средний класс. При этом рост импорта привел бы к дополнительному ухудшению платежного баланса.
Говоря о прогнозах, г-н Гринберг заявил, что сейчас Россия переживает начало жесткой и длительной стагнации экономики, хотя, по его оценке, рецессии быть не должно. Во многом это будет зависеть от степени изоляции страны со стороны ЕС и США. В прошлом году все важные экономические показатели РФ снизились. И хотя Владимир Путин поручил правительству обеспечить в текущем году рост ВВП на 5%, это вряд ли достижимо.
«Можно было рассчитывать, что в складывающихся условиях партнеры России по ЕврАзЭС окажут ей поддержку, однако у них нет единой идеи, как, например, в ЕС, с помощью которой они могли бы по-настоящему объединиться. Но даже если бы такая идея и была, то ее сложно было бы реализовать, потому что на Россию приходится 80% всего экономического потенциала союза, и, конечно, это осложняет интеграцию».
В качестве негативного фактора, оказывающего центробежное давление на ЕврАзЭС, спикер также назвал излишнюю централизацию принятия решений и практику ручного управления экономикой в странах, входящих в его состав. «Это легко заметить по режиму в Беларуси и Казахстане. Понятно, что это исторически обусловленный фактор и такой этап должны пройти все страны. Однако хотелось бы, чтобы он был как можно короче».
Риски юанизации и «дикие курьезы»
Еще один российский спикер– Алексей Маслов – в качестве актуальных рисков назвал юанизацию мировой экономики, а также движение России и стран Таможенного союза на восток, а именно в сторону КНР. «Си Цзиньпин провозгласил, что решение проблем Китая лежит за его пределами, поэтому надо активнее идти вовне. За год китайская политика в области проникновения на внешние рынки изменилась колоссальным образом. В том числе Си Цзиньпин выдвинул несколько важных концепций. Прежде всего это юанизация мировой экономики и переход на прямые расчеты в юанях. Это произошло не только между Китаем и Россией, но и между Китаем и Австралией, Бразилией и Южной Кореей. Вообще, привязка экономики к юаню, которую делает сейчас, например, Беларусь, – это крайне опасная вещь, учитывая текущую нестабильность».
Сегодня доллар является свободно конвертируемой валютой, а это значит, что США (как, впрочем, Великобритания и Япония по отношению к фунту и йене) несут определенные обязательства, в том числе по соблюдению курса национальной валюты. И хотя какие-то изменения и флуктуация возможны, резкого падения просто по желанию отдельной страны быть не может так как это повлечет крах.
В свою очередь юань, по сути, не является конвертируемой валютой, и Китай предлагает совсем другую схему: двусторонние прямые соглашения. При этом сам по себе курс юаня регулируется государством от начала до конца и во многом не является рыночным, подчиняясь не экономическим законам, а политическим решениям. Поэтому как-то планировать устойчивость или колебания юаня невозможно. В этой связи г-н Маслов считает, что переход на торговлю в юанях является очень неустойчивой схемой, которая в случае любых изменений внутри Китая может отразиться на экономике стран-партнеров.
В заключение приведем любопытную ремарку проректора национального исследовательского университета «ВШЭ» Константина Сонина. Посвятив свое выступление в основном рискам российской экономики, он, вместе с тем, раскритиковал политику валютного регулирования Национального банка Казахстана. «Поддерживать управляемый обменный курс, а потом одномоментно от него отказаться – это очень плохие решения, поскольку политика обменного курса – это долгосрочный институт, основанный на доверии… Когда фиксированный курс временами перескакивает на другой – это настолько плохой вариант, что экономисты его даже не обсуждают. То, что сделал казахстанский Центробанк, в учебниках макроэкономики может быть только в разделе «дикие курьезы».
Такая оценка возвращает нас к тезису, высказанному в самом начале конференции Борисом Умановым, о том, что сегодня главным риском становится дефицит взаимного доверия. Остается надеяться, что у казахстанцев этот ресурс действительно является возобновляем.
Список статей
Жизнь ПИИ в Казахстане Сергей Гахов
Мы открыты для диалога Ерлан Хаиров
Знакомьтесь: Анадолу Груп! Тунджай Озильхан
Между двумя «морями» Женис Касымбек
Казахстан идет на взлет… Мари Гарсия
Ставка на качество новых инвестиций Кайрат Карманов
Экспорт лома: есть приемы! Редакционный обзор
Старт проекта расширения Тим Миллер
Бюджет минус Кашаган Редакционный обзор
Взаимный кризис доверия: риски и пути преодоления Редакционный обзор
Я рекомендую Латвию и своим друзьям, и деловым партнерам Александр Гафин
Преграды для развития казахстанского бизнеса Редакционный обзор
Перемены vs стабильность Редакционный обзор
Лучше меньше, да больше! Редакционный обзор